Манящий запах жареной картошки
Шрифт:
Чаще всего я смотрел на то, что она делает, с умилением. Иногда же меня охватывала безотчетная ярость.
— Зачем ты раздеваешься? — кричал я, швыряя в стену, а иногда и в голову Анны ее черные туфельки. — Ведь ты же меня не любишь!
— Поставь туфли на место, они дорогие, — спокойно отвечала она. — Ты сам говорил, что жить без меня не можешь. Если тебе не нужно мое присутствие, я уйду!
И однажды, после очередных нападок с моей стороны, она действительно ушла, надев свой костюм не торопясь, столь же педантично и аккуратно, как только что его сняла. Она ушла, прикрыв за собой дверь, а не хлопнув ею, и не звонила, и не приходила
— Чего же ты хочешь? — резко спросила она. — Мою проблему решить не удалось. Лучше оставить все так, как есть.
Но я не мог от нее отказаться. Не понимаю, почему она не поставила окончательную точку на наших свиданиях в тот раз. Думаю, в глубине души она все-таки чувствовала нечто, заставляющее ее на что-то надеяться, и поэтому не расставалась со мной. Обращаться же к другому психологу она считала бессмысленным.
— Ты неглупый мальчик, ты учился в университете, — говорила она. — Наверняка ты читал те же самые книжки, что и другие маститые специалисты, и нет никаких поводов думать, что они вычитали в них больше, чем ты.
Я не мог с ней не согласиться. И как бы там ни было, мы встречались. Я — потому что еще не мог от нее освободиться, а она, наверное, просто от скуки.
Был поздний летний вечер, когда мы бесцельно шли по освещенному огнями городу после умиротворившего меня часа любви. Совсем недавно зацвела липа, и ее медовый запах смешивался с запахом разогретого асфальта и выхлопами машин. Мы вышли погулять, и по сравнению с жалким убранством моего обиталища синий весенний сумрак, суета на улице, мелькание рекламных огней казались мне праздничными. О чем думала Анна — неизвестно, ибо она молчала. Но я чувствовал по отношению к ней благодарность уже только за то, что она идет рядом со мной и что совсем недавно она позволила мне насладиться ее изысканным телом.
Мы вышли на площадь. У переливающегося огнями входа в казино было выставлено блестящее ярко синее чудо — автомобиль, выиграть который могут якобы все. Я тогда еще только мечтал о собственной машине. Она знала об этой моей маленькой слабости.
— Ты играл когда-нибудь? — вдруг спросила она, и я не стал утаивать правду.
— Студентом, с ребятами. Меня часто обыгрывали — я не умею блефовать.
— Пойдем попробуем! — вдруг предложила она.
Я растерялся. Мне показалось, что в глазах ее мелькнуло какое-то странное выражение.
— Но ведь у меня нет денег! — В тот период заработок уходил на оплату скромного жилища, кое-какую еду и на книги, которые я покупал в несметных количествах.
— У меня есть! — сказала она. — Я сегодня буду играть первый раз в жизни! Ты ведь наверняка слышал, что новичкам везет? Я выиграю для тебя этот приз!
Она собиралась выиграть машину для меня! Я готов был внести ее в казино на руках — так меня умилила ее доброта, она собиралась играть для меня! В ту минуту мне даже не пришло в голову, чем это может закончиться. Конечно, я тут же полез к ней с изъявлениями нежности, но она меня легонько отстранила.
— Пойдем!
Конечно, в то, что она выиграет машину, я ни капли не верил, но чем черт не шутит! Для нее это развлечение. Пусть попробует разочек и уйдет!
Уж не знаю, правда ли статистика подтверждает, будто новички выигрывают, или это все рекламные трюки, но Анна буквально за десять минут проиграла все деньги, какие у нее были с собой, довольно крупную сумму. Служащий казино любезно предложил довезти ее до дома на огромном лимузине.
— Подожди меня здесь! — сказала она, когда мы въехали к ней во двор. — Я возьму деньги, мы поедем обратно! Я должна отыграться!
— Но твой муж! Что он скажет?!
— Он уже спит! — Она быстро скользнула в темноту, и я удивился и торопливости ее движений, и тому странному, непривычному оттенку в голосе, который появился у нее в это короткое время и которого я раньше никогда у нее не замечал.
Шофер равнодушно выключил двигатель и, откинувшись на сиденье, задремал, а я не мог найти себе места.
«Неужели так странно проявила себя ее скрытная натура? Но это может быть опасно! Страсть к игре — одна из самых разрушительных. Как остановить Анну?»
Она появилась достаточно быстро с потрепанной кожаной сумочкой в руках. Я догадался, что здесь она хранила семейные деньги.
— Поехали! — сказала Анна. Глаза ее напряженно блестели во тьме машины. Пролетавшие мимо уличные огни придавали взгляду выражение безумного веселья. Куда исчез присущий ей стальной блеск в глазах, ощущение холодного спокойствия, которые доводили меня до бешенства? Как будто в упоении, в предвкушении чего-то необычайного, сулящего экстаз, она схватила меня за руку. Рука ее, тонкая, но крепкая и сильная, теперь была холодна как лед, голова же горела.
— Остановись! — сказал я ей. — Ты все проиграешь!
— Страсть стоит денег! Я это поняла! — Анна говорила словно в лихорадке.
— Я тебя не пущу! Остановите машину! — велел я, но шофер и не думал тормозить. Очевидно, у казино был свой резон.
— Нет, только вперед! — Она отбросила мою руку и сидела теперь, будто в одиночестве, откинувшись на мягкую спинку роскошного автомобиля. Она выглядела так, словно через минуту собиралась навсегда улететь в другую страну или взойти на эшафот и, проезжая по знакомым улицам и не зная, вернется ли назад, хотела попрощаться со всем, что было у нее на этой земле. Мне стало страшно.
— Я с тобой не пойду! — У меня еще теплилась слабая надежда, что без спутника ее в зал не пустят. Но казино не хотело упускать свою выгоду. Ливрейный швейцар приветливо и с поклоном открыл зеркальные двери. Я остался у входа и присел на бордюр. За мной медленно, но неотвратимо вращалась сияющая рекламная машина. Я схватился за голову. Теперь весь этот блеск, окружавший меня, казался зловещим отблеском пожарища.
Анны не было всего около сорока минут, которые показались мне вечностью. Наконец она вышла. Теперь она была одна, без провожатых, и очень бледная, будто больная. Казино, исторгнув ее из себя, захлопнуло за ней свою зеркально-бездонную пасть. Поравнявшись со мной, она, картинным жестом щелкнув замком, перевернула сумку. Как я и предполагал, она была пуста.