Марафон с риском для жизни

Александрова Наталья Николаевна

– А он? А она? Ужас! А она? А он? Кошмар!

Свободной рукой она накручивала на палец темно-рыжую прядь.

На Вику эта особа нисколько не была похожа. Надежда подошла к ней и вежливо обратилась:

– Девушка, я хотела вас спросить…

Продавщица, не прерывая разговора, окинула ее оценивающим взглядом и, судя по всему, поставила оценку не выше двух по двадцатибалльной шкале. Придав своему лицу выражение, с которым, по ее мнению, английская королева обращается к нищим, выпрашивающим подаяние на ступеньках Букингемского дворца, звезда прилавка проговорила:

– Ну вы же

видите, что я разговариваю! – и тут же повторила в трубку: – А она? А он? Кошмар!

Надежда Николаевна раскрыла рот, чтобы высказать все, что она думает о рыжей нахалке, как вдруг рядом с ней появился невысокий лысый мужчина средних лет с очень значительным животом.

– Не обращайте внимания, – доверительным тоном обратился он к посетительнице, – она у нас третий день работает, и я уверен, что последний. Считает, что может за километр отличить покупателя от экскурсанта, и думает, что подойти к каждому посетителю ниже ее достоинства…

– От экскурсанта? – переспросила Надежда.

– Ну да, – мужчина улыбнулся, – так мы называем людей, которые ничего не покупают, а заходят в магазин только для того, чтобы ознакомиться с достижениями прогресса… Но я считаю, что и с экскурсантами нужно работать. Человек увидит, как много замечательных вещей создано для уюта и комфорта, и захочет заработать больше и купить себе, например…

– Розовое джакузи, – неожиданно для себя проговорила Надежда.

– К примеру, розовое джакузи. – Продавец широко, с пониманием улыбнулся. – Так что даже с экскурсантами необходимо работать… Я уж не говорю о том, что отличить настоящего покупателя от человека, случайно завернувшего в магазин, может только профессионал, да и то не всегда. Вот, например, Глеб Иванович Курочкин, который купил в нашем магазине четырнадцать ванн с массажем и десять душевых кабинок, первый раз появился в стоптанных кроссовках на босу ногу…

– Скажите, – прервала разговорчивого мужчину Надежда Николаевна, – а у вас работает девушка по имени Вика Топорова?

– Вика? Конечно! – Толстяк оглянулся. – Она сегодня с утра была здесь… Видимо, куда-то вышла, но ничего мне не сказала…

– Но с утра она точно была? – настойчиво переспросила Надежда. – И никуда не выходила?

– Никуда… По крайней мере, надолго… – Продавец пожал плечами. – Я ее почти все время видел… Когда ей нужно куда-то уйти, она обязательно отпрашивается… А почему это вас интересует? Вы ее родственница? – В его доброжелательном взгляде мелькнуло недоверие.

– В некотором роде, – отозвалась Надежда.

– Вы подождите, она должна вернуться. – Толстяк снова засиял профессиональной улыбкой.

За его спиной появилась Нина. Она делала Надежде Николаевне какие-то странные знаки.

Надежда шагнула навстречу своей новоиспеченной знакомой и зашипела, как помесь кобры с электрическим чайником:

– Ты зачем сюда пришла? Я ведь тебе велела ждать на улице! Ты спугнешь Вику…

– Никто ее не спугнет! – таким же громким шепотом отозвалась Нина. – Птичка упорхнула!

– Что значит – упорхнула?

– Я стояла в переулке, где мы с вами

расстались. Вдруг Вика как ошпаренная выскочила из служебного выхода магазина и бросилась бегом по направлению к Московскому проспекту. Я побежала было следом, но на углу она махнула рукой, к ней подъехала машина, дверца распахнулась, Вика запрыгнула внутрь и была такова…

– Какая машина? – деловито осведомилась Надежда.

– Такая… самая обыкновенная машина… – растерянно ответила Нина, – бежевенькая…

– «Жигули», скорее всего… – констатировала Надежда. – Про номер я и не спрашиваю.

– Номера я, разумеется, не видела, – обиженно отозвалась Нина, – я же была сбоку…

– Не расстраивайся, – Надежда направилась к выходу из магазина, – кое-что мы все же разузнали…

– Вы не будете дожидаться Вику? – спросил ее напоследок толстый продавец. – Может быть, ей что-нибудь передать?

Под влиянием мгновенного озарения Надежда развернулась и стремительным шагом подошла к толстяку. Взяв его за пуговицу, она проникновенным тоном произнесла:

– Мне очень, очень нужно увидеть ее! Дело в том, что она – моя единственная и любимая племянница, и я приехала из… Мариуполя, чтобы взглянуть на нее последний раз…

Не выпуская пуговицу собеседника, чтобы он не смог улизнуть, Надежда свободной рукой выхватила из кармашка носовой платок и театральным жестом поднесла его к абсолютно сухим глазам. Впечатлительный продавец поддался на эту нехитрую провокацию: он попытался вырваться, понял, что это совершенно невозможно, удивленно захлопал глазами и задал тот самый вопрос, которого ждала Надежда:

– Почему – последний раз? Вы куда-нибудь уезжаете?

– О, не спрашивайте меня об этом! – драматически воскликнула Надежда. – Я не хочу расстраивать такого милого человека! Я не хочу взваливать на ваши хрупкие плечи груз своих несчастий! Я уезжаю, очень скоро уезжаю туда, откуда нет возврата…

При этом она закатывала глаза и размахивала носовым платком в точности так, как это делают актрисы в бесконечных латиноамериканских сериалах. Нина смотрела на нее в полном обалдении, и даже наглая рыжая продавщица прервала свой увлекательный телефонный разговор и в восторге наблюдала за неожиданным шоу.

Продавец нервно повел своими «хрупкими» плечами пятьдесят шестого размера и безнадежно проговорил:

– Ну зачем же вы так расстраиваетесь? Вы прекрасно выглядите и нисколько… то есть совершенно… то есть… – Он совершенно запутался в своих мыслях и растерянно замолчал.

– Внешность обманчива! – с новой силой возопила Надежда. – Не нужно меня утешать! Я уже все пережила… и передумала… Единственное, что мне еще осталось, – встретиться с любимой племянницей и сообщить ей свою последнюю волю…

– Подождите, – проблеял запуганный продавец, – она скоро должна прийти… Я не знаю, куда она вышла… Она всегда сообщает…

– Боюсь, я не смогу дождаться ее… Мне так мало осталось… Может быть, вы сможете мне помочь?

– Чем же? – Продавец сделал еще одну попытку освободиться, но Надежда стояла насмерть и не выпускала злополучную пуговицу.