Маракель

Тович Мария

Тати продолжала сидеть на коленях рядом со Свеном и поглаживала его по голове. Граал Кан помог ей подняться на ноги:

– Мои люди доставят вас на базу. Я вызову специальный транспорт.

* * *

Когда во дворе приземлился небольшой круглый корабль, в дом вошли помощники хозяина с носилками из витонита. На них положили Свена, и материал сомкнулся над ним, словно кокон, крепко зафиксировав тело в определенном положении.

Тати не отходила от Свена ни на шаг. Его погрузили на корабль, и она забралась следом. Света медленно повела Яшу под

руку на борт их нового транспорта, она что-то безостановочно шептала ему в надежде пробудить у парня хоть какие-нибудь эмоции. Кира вошла следом, сгорбившись под тяжестью невидимого рюкзака, набитого досадой и злостью на себя. «Не спасла Яшу, подвела Свена. Свена! Видимо, Маракель была права: я всего лишь никчемная завистливая девчонка!»

В доме остался только Армас. Он медлил, смотрел в пол и покачивался на пятках. Граал Кан подошел к нему и протянул руки, чтобы проститься, но тот по привычке отстранился.

– Сын… для меня ты самый настоящий человек. Как и твоя мать.

Армас поднял голову. Он вдруг заметил, что Граал Кан как будто резко постарел за то время, что они не виделись. Нос отца заострился, морщины у глаз стали отчетливее. Его идеальная осанка пропала, уступив место усталым плечам и округлившейся спине.

– Спасибо, папа. – Армас неуклюже сгреб отца в объятия.

Граал Кан позволил себе лишь легко прикоснуться к мускулистой спине сына, который всегда был скуп на подобные проявления чувств и даже в детстве избегал чьих-либо прикосновений.

– Приезжай к нам на базу, – сдержанно улыбнулся Армас и последовал за друзьями.

* * *

На базе было тихо и пустынно. Ни дуновения ветра, ни крика птицы. Кира поняла, что ее смутило, когда она попала сюда в первый раз: тут было очень мало живности. Изобилие флоры поражало, но вот животные и птицы – их не было слышно. От этого мир казался пустым, ненастоящим. Не хватало звуков живой природы, которых не замечаешь в повседневной жизни, но при отсутствии их мир меняется.

В полном молчании прибывшие на базу выгрузились из корабля и прошли в помещение. На друзей Кире было больно смотреть: парень с безучастным взглядом и ведущая его, будто слепого, девушка с красными заплаканными глазами вызывали у нее огромное чувство вины.

«А может, рассказать Свете все, что знаю? Что Яша ее слез не стоит. Что он случайный попутчик. Яша так гадко о Свете отзывался. Или это все-таки был не он, а Маракель шевелила его губами? Коверкала реальность своим злобным естеством. Может, Яша и не был смелым рыцарем, но и наглым подлецом тоже. Ему не позавидуешь, как и Свете. Разве станет ей лучше от моих слов? Теперь все бессмысленно».

Тати отвела Свету с Яшей в дальнюю комнату и вернулась со словами:

– Пусть отдохнут. Как Свен?

– Спит. Я уложил его на кровать, – отозвался Армас. – Надо действовать, пока он не проснулся. Сейчас вернусь.

Прежде чем выйти, Армас посмотрел в окно и нахмурился.

– Опять этот гад сбежал.

– Амба? – Тати прищурилась, заметив среди зарослей ворочающуюся фигуру изверга.

– Займусь им позже. Все равно далеко не уйдет. Сначала схожу за яйцами.

– Тати поможет. – Старушка

поспешила следом за Армасом.

Кира, не зная, куда себя деть, подошла к окну и остановилась в ожидании. Соседний ангар находился недалеко, и через несколько минут она увидела, что они возвращаются. Каждый бережно нес в руках по яйцу.

Вдруг высокая трава вокруг дома пришла в движение, и среди длинных зеленых перьев появилась зубастая голова изверга. Вытянув вперед шею, Амба принюхивался, словно охотничий пес. Он медленно вышел из травы и преградил дорогу аккуратно ступающему по тропе Армасу.

– Что? Тоже хочешь голову поумнее? – горько ухмыльнулся Армас. – Из-за твоей родственницы мне пришлось вырубить лучшего друга. Но ничего у нее не получится, она у Свена долго не задержится.

Армас вытянул вперед руку, демонстрируя яйцо:

– С дороги, тварь. Не до тебя сейчас.

Но чудище не шелохнулось, оно уставилось на руки Армаса.

– Прочь отсюда, иди на место! Тати, твой эксперимент провалился, этих уродов нельзя ничему научить. Он слишком тупой. Тебе повезло, Амба, что я не взял доронитовый посох. Будь он у меня сейчас, ты был бы куда покладистее.

– Амба, уйди, пожалуйста. – Тати вышла вперед и ласково посмотрела на изверга. Чудовище наклонило голову набок, издало приглушенный рокот и отступило на шаг. – Вот. Хороший мальчик.

Амба склонил бугристую голову перед Тати и зажмурился.

– Хочешь, чтобы я тебя погладила? – Тати протянула ладонь, чтобы коснуться его лба. В тот же момент глаза изверга резко распахнулись, он взмахнул лапой и ударил по яйцу, которое прижимала к себе старушка. Скорлупа лопнула, обдав Тати черной слизью.

Следующий удар лапы предназначался самой Тати, но Армас, положив свое яйцо у края тропы, успел подскочить к чудищу и выставить перед его когтями свой клинок. Раздался лязг металла.

Испуганная Тати осела на траву, бормоча:

– Нет, Амба. Плохо. Нет.

Кира видела в окно, как Армас прыгал вокруг изверга словно кузнечик, уворачиваясь от размашистых движений лап. Клинок Армаса никак не мог пробить толстую шкуру Амбы и лишь издавал жалобный скрежет, задевая чешуйчатую броню. Существо постепенно передвигалось в сторону последнего целого яйца, которое Армас оставил на траве.

Что же делать? Если выбежать на улицу с голыми руками, то помочь она ничем не сможет. Кира заметалась по комнате, и тут ее взгляд упал в угол комнаты, там, прислоненный к стене, стоял посох с синим камнем на конце. Вот что нужно. Доронит! Ведь изверги боятся его сильнее всего.

Девушка схватила посох и выскочила наружу. Она изо всех сил разогналась и с боевым кличем вонзила посох, как копье, в изверга. Наконечник вошел в живот Амбы на удивление мягко и беспрепятственно. Рана задымилась, а чудище издало такой страшный рык, что Кира от испуга выпустила посох из рук и, пятясь, упала на землю. Силы будто мгновенно оставили ее. Зверь рухнул всей тушей, начал трубно рычать и кататься по траве, приминая грузным телом остатки разбитой яичной скорлупы. Армас вытащил посох из тела изверга и нанес еще удар прямо в глаз извивающегося чудища. Амба дернулся в последний раз и замер.