Марамзин

Неизвестно

— Что сегодня? — сказала она. — Ну-ка взглянем.

И она полистала страницы.

— А сегодня африканская пословица: «Не от­талкивай лодку, которая помогла переправиться тебе через реку».

Она подумала над этой пословицей.

— Да ведь это же как наша пословица: «Не плюй в колодец» и так далее. У них совсем одина­ковый смысл! Значит, мы с этим африканцем как будто соседи, да ведь, Нина? Мы думаем с ними почти одинаково. Может, они и живут так, как мы? Просто, видимо, у них нет колодцев, а то б они тоже плевали туда.

— А я полжизни в реке

провела, — сказала Дуся, одеваясь. — У меня поэтому все поговорки рыбные.

И правда, поговорки у нее были рыбные.

Люба посмеялась про себя на что-то, а потом рассказала:

— А в деревне еще, бывает, шутят так. Едет мужик, на лошади, а ему кричат от дороги: Эй ты, едешь! — лошадь-то у тебя в хомуте! Он слезает, посмотрит, а лошадь-то и правда в хомуте. То-то смеху.

Все смеялись, вставали, одевались, не обращая внимания на Ивана Петровича как на мужчину.

Иван Петрович стыдливо оделся.

— Вы, наверное, выйти хотите? — спросила Дуся.

— Нет, нет, — сказал Иван Петрович. — Ни­чего.

— Пусть уж потерпит, — заметила Нина.
– — А умыться мы ему принесем. Люба, принеси ему помыться, пусть умоется. А выходить сейчас не надо, заметно.

Люба принесла в кружке воду и полила Ивану Петровичу над тарелкой. Он умыл лицо и руки.

— А теперь идите, — сказала Дуся. — Спаси­бо вам.

— Погодите, я выгляну, чтобы никто не ви­дал, — удержала их Нина и пошла в коридор.

— Можно, идите, -— позвала она.
– — Только быстро! На втором этаже можно медленно, там уже мужчины. До свиданья!

Иван Петрович в момент очутился на улице.

Глава шестая, глубоко символическая

Едва дождавшись, пока кончится сегодня ра­бота, Иван Петрович помчался назад в общежитие.

Он дошел до остановки со всеми, но на ней не остался, а пошел через улицу и стал ждать трам­вая в другом направлении, прямо стоя лицом про­тив всех тех людей, с которыми вместе привык возвращаться и которые -— тоже привыкнув к не­му — сегодня косились на него через рельсы.

Все люди, что ехали обычно с ним вместе, еха­ли сегодня ему навстречу.

Глава седьмая

ШАЛАШ

Он стоял возле двери общежития и немного похаживал, ожидая Дусю с работы.

— Здравствуйте, <— сказала Дуся, подходя к общежитию, хотя они и виделись сегодня с утра.

— А вы чего? У меня теперь до получки хватает. Мне теперь никогда больше будет не надо, я уже не буду залезать больше в долг.

— Да нет, я бы хотел с вами по-другому, то есть встретиться, как будто я вас жду и вы приш­ли, — сказал Иван Петрович необычно для себя, очень просто, хотя и несколько неловкими сло­вами.

— Вам правда хочется, чтоб я пришла, а вы меня ждали? — спросила Дуся с пониманием, не­много подумав.

— Да, — отвечал Иван Петрович.

Дуся снова подумала.

— Ну хорошо, а куда же мы тогда пойдем?

— А туда же, к вам, в общежитие, — ответил Иван Петрович.

— Нет, если так, то тогда в общежитие непри­лично.

— Почему неприлично? Вчера же было при­лично?

—

Ну, вчера — другое дело, — отвечала Дуся твердо. — А если так, то нельзя. В общежитие приглашать не положено. Лучше мы пойдем в ки­но. Только я сама заплачу за билет.

— Почему же вы? Всегда за билет платит ка­валер, — сказал Иван Петрович.

— У меня же теперь деньги есть, — возрази­ла Дуся. — Я пойду, только буду сама покупать.

— Ну ладно, — согласился Иван Петрович. — Пусть будет по-вашему.

И они пошли в кино.

Но в кино они сегодня уже не попали.

И опять на мгновение Ивану Петровичу приш­ли обидные мысли по этому поводу.

«Город, он все время тебя соблазняет, — в мо­мент распаляясь, подумал Иван Петрович, — и все время обманывает! Вот ровная зеленая трава в саду и в сквере, — а на ней полежать, поваляться, как тянет, нельзя; вот женщины, приодетые, ни­куда не спешат, — а обладать ими нельзя, в край­нем случае только одной, не всегда самой лучшей, и то с громадными трудами, с ближним боем; вот кино, реклама так и светится из конца в конец улицы, — а билеты все проданы еще в два часа!»

Уже он в полсилы распалил в себе обычную обиду, но Дуся спокойно сказала на это:

— Ну и хорошо. Я на этот фильм все равно бы не пошла.

— Почему? — спросил Иван Петрович и в мо­мент успокоился, от чего — непонятно. — Вы его видали?

— Нет, я сама не смотрела, мне его передава­ли. Там все время говорят о справедливости, а я не люблю.

— Что же, вы не верите, что есть справедли­вость? — спросил Иван Петрович.

— Нет, справедливость, конечно, имеется, — отвечала Дуся спокойно. — Только не для всех одинаковая. Мне не нравится, когда меня упраши­вают быть всегда справедливой, а со мной не обе­щают справедливо обращаться.

— Для кого же справедливость не такая, как для нас? — спросил Иван Петрович с интересом.

— Для нахальных более простая справедли­вость, — ответила Дуся. — Они ее себе выбивают, как могут.

«А они, в общем, могут», — пронеслось у Ива­на Петровича со стыдом на прежнее его поведение и тут же исчезло.

— Вот что, — сказала Дуся решительно. — Ну его, кино, поехали в парк, погуляем? Я знаю парк один хороший.

И они поехали в парк.

Ехать надо было метро. В метро шла бойкая покупка лотерейных билетов.

— Сумма маленькая, а счастье больше! — кричал продавец, крутя за ручку лотерейное сча­стье с крупной надписью: «Завтра тираж!»

Иван Петрович замедлил ходьбу, выпустил Дусю и пошел немного боком, оглядываясь на вер­тушку с билетами и уже представляя, как он очу­меет от этого дешевого лотерейного счастья.

Он уже потянулся в карман, уже собрался ку­пить себе с Дусей билетов, но тут вдруг исполни­лось шесть часов вечера. Продавцы враз окончили свою дневную работу. Подхватив в одну руку стул и вертушку, они побежали куда-то туда, где, ви­димо, оставляли их на ночь. Один из них, толстый и в каракулевом картузе, два раза бегал через тол­пу со столом под мышкой, возвращаясь за остав­ленными калошами.