Мареновая роза
Шрифт:
— Эгей, старый хрыч! — произнес он почти нежным тоном. — Ты-то что здесь делаешь?
Каменный папаша промолчал в ответ, зато раздался крик Роуз:
— Норман! Сколько же можно ждать, мать твою? Почему ты такой МЕДЛИТЕЛЬНЫЙ? Норман!
«Ну и язычку научилась она у своих подружек! — заметил бык, с той лишь разницей, что теперь его реплики звучали в голове у Нормана. — Ей повезло, повстречалась с великими людьми, никаких сомнений — они полностью изменили ее жизнь».
— Сука, — произнес он гортанным дрожащим голосом. — Ах ты, сука!
Он порывисто отвернулся от каменной рожи, попутно подавляя в себе желание плюнуть в нее,
«Как она осмелилась на такой поступок, Норми? — прошептал слабый голос в его сознании. Похоже, вопрос задал отец, хотя Норман не мог припомнить, чтобы тот разговаривал таким неуверенным и обеспокоенным тоном. — Как, черт побери, осмелилась? Что с ней случилось?»
Он помедлил, занеся ногу над верхней ступенькой; все лицо саднило, нижняя челюсть болталась, как незакрепленное автомобильное колесо.
«Не знаю и знать не хочу, — огрызнулся он. — Но я скажу тебе одну вещь, папуля, — если, конечно, это ты, когда я до нее доберусь, то сделаю так, что горько пожалеет о своей безрассудности. Клянусь, пожалеет об этом».
«А ты уверен, что хочешь попробовать?» — не унимался призрачный голос, и Норман, уже было двинувшийся вперед, озадаченно остановился и склонил голову набок, словно прислушиваясь.
«Знаешь, мне кажется, что можно поступить умнее, — продолжал голос. — Разумнее было бы признать ничью. Понимаю, звучит неприятно, но ради твоего же блага хочу высказать свои соображения, Норми. Если бы штурвал сейчас находился в моих руках, я сию секунду повернул бы его в противоположную сторону и вернулся туда, откуда пришел. Потому что здесь все неправильно. Тут все перепутано так, что сам черт ногу сломит. Не знаю, что это за место на самом деле, но чувствую — чистейшей воды ловушка, И если ты сделаешь опрометчивый шаг и дверь западни захлопнется, у тебя возникнет гораздо больше поводов для беспокойства, чем разболтавшаяся челюсть или маска, которая не желает отдираться от лица. Почему бы тебе не плюнуть на все и не отправиться восвояси? Проверить — вдруг удается вернуться назад в ее комнату? Может, лучше так и сделать и дождаться ее там?»
«Ты забываешь про них, папочка, — возразил голосу Норман. Его до глубины души потрясла настойчивость отцовского монолога, однако он не хотел признаться себе в этом. — Спустя какое-то время туда заявятся копы: и мне не сдобровать. Они изрешетят меня прежде, чем успею уловить запах ее духов. А еще она послала меня… Я не уйду, потому что она превратилась в проститутку. Это видно даже по ее манере речи».
«Да наплюй ты на ее манеру речи, идиот! — взорвался отцовский голос. — Если она испортилась, брось ее, и пусть догнивает на земле вкупе со своими подружками! Может, еще не поздно отойти от вулкана на достаточное расстояние, чтобы выброс распаленной лавы не угодил тебе в лицо».
Сам того не желая, он задумался над отцовскими доводами, а затем поднял взгляд и прочел надпись, высеченную на камне
«ЖЕНЩИНА КРАДУЩАЯ КРЕДИТНУЮ КАРТОЧКУ МУЖА, НЕ ИМЕЕТ ПРАВА НА ЖИЗНЬ».
Сомнения рассеялись. Он не станет больше слушать скулеж папочки, только и умеющего, что щупать детские гениталии. Норман вошел в зев дверного проема и углубился в темноту храма. Темно… но не настолько, чтобы ничего не видеть. Через узкие окна внутрь прорывались мощные, словно состоящие из серебристых блестящих пылинок, лунные лучи: освещая развалюху, пугающе похожую на церковь в Обрейвилле, которую боготворили Роуз и ее родственники. Ой зашагал по сугробам шуршащих мертвых листьев, а когда стая летучих мышей с писком закружила над головой, едва не цепляя Нормана крыльями, хлопнул в ладоши и отмахнулся от них?
— Пошли вон, сучьи выродки.
Пройдя через дверь справа от алтаря и оказавшись на маленьком крыльце с противоположной стороны храма, Норман увидел повисший на колючем кусте обрывок материи. Наклонился, снял лоскут и поднес к глазам. Слабый лунный свет мешал рассмотреть его, но показалось, что ткань красного или розового цвета. Разве на ней было что-то красное? Помнится, она была в джинсах, впрочем, он не поручился бы. Все смешалось и перепуталось. Даже если и джинсы — сняла же она куртку, которую одолжил ей дружок-сосунок, и бельишко, возможно…
За спиной у него раздался шорох, напоминающий трепетание сигнального флажка на ветру. Норман повернулся, и коричневая летучая мышь вцепилась в его лицо, припав отвратительным ртом и хлопая крыльями по щекам.
При первом же звуке рука невольно опустилась к рукоятке пистолета. Теперь же он медленно разжал пальцы, схватил зверька и скомкал его, смял, чувствуя, как хрустнули крылья. Занес руку над головой и встряхнул летучую мышь с такой силой, что ее тельце лопнуло, и вывалившиеся внутренности упали на носки его ботинок.
— Нечего было лезть ко мне, паскуда, — заявил он летучей мыши, зашвыривая останки в темноту храма.
— С летучими мышами ты расправляешься запросто, Норман.
Господи Боже, до чего же близко — как будто из-за плеча! Он повернулся так круто, что потерял равновесие и едва не свалился с каменного крыльца.
Начинавшаяся у храма тропинка шла под уклон, спускаясь к ручью, и на половине пути среди деревьев, мертвее которых не нашлось бы ничего во всем мире, стояла его маленькая прекрасная бродячая Роза — вот так вот просто стояла себе в лунном свете и смотрела на него. Три лихорадочные мысли одна за другой пронеслись в его голове. Во-первых, прежние джинсы, если таковые на ней имелись, сменило иное одеяние-подобие мини-платья, самое подходящее место которому на бале-маскараде в приюте для идиотов. Во-вторых, она изменила прическу: стала блондинкой, и волосы не обрамляли ее лица, как раньше.
В-третьих, она красива.
— С летучими мышами и женщинами воюешь, — произнесла она ледяным тоном. — Кажется, на большее ты не годишься, верно? Мне даже почти жаль тебя, Норман. Ты всего-навсего карикатура на мужчину. Ты ведь не мужчина на самом деле. И эта глупая маска, которую ты натянул, не сделает тебя им.
— Я УБЬЮ ТЕБЯ, СУКА! — прорычал Норман, спрыгивая со ступенек, и припустился вниз по тропинке к тому месту, где она стояла; рогатая тень послушно последовала за ним, бесшумно скользя по мертвой траве.