Маревал. Хроники трагедий. Книга I
Шрифт:
– И чем же это так важно?
– спросил Виктор, глядя в пустоту.
– Это просто необычайно важно! Один такой программный пакет способен практически полностью реструктурировать действие внутренних механизмов, практически изменяя и улучшая их функциональность!
– А если без всей этой технической белиберды?
– усмехнулась Гира, глядя, как гномида словно завороженная уставилась в пласткиковую пластину.
– Проще говоря - оптимизирует работу имплантатов и открывает новые функции за счет перепрограммирования основных протоколов, - проговорила Тарла.
– Драхкар! Ты вернулся!
– Саркхаша сбросила огромную сумку с травами у входа и в один прыжок набросилась на обалдевшего шамана. Такого горячего приема от младшей ученицы он никак не ожидал.
– Драхкар, родной! Сколько же зим мы не виделись!
Для своего племени эта девушка была слишком тонкой и женственной. Ее никогда не привлекали бесконечные ни битвы, ни воинственный нрав сородичей. Да и своей хрупкой внешностью она больше походила на человека, нежели на орка. Ее мать жутко невзлюбила свою дочь за излишнюю мягкотелость, и при первой же возможности старалась отдать ее в умелые руки, которые могли сделать из нее подобающую жену и представительницу своего племени.
Вот так, пройдя через всех известных воинов и учителей, молодая Саркхаша попала к Трескучей Тучке. Он сразу согласился взять ее к себе в ученицы, следуя древней примете, что из рыжеволосых женщин получаются очень хорошие шаманки. Но и тут ее ждала неудача. Способностей к волшебству у нее было недостаточно, чтобы заменить Мандидука после его смерти, и старый гоблин сделал упор на Драхкара, которого он взял под свою опеку несколько эонов раньше. Из всех премудростей шаманского искусства ей удалось осилить только травничество и секрет приготовления лечебных и стимулирующих снадобий.
Поэтому заботы по дому всецело легли на Саркхашу, оставив Драхкару место любимого ученика и будущего наследника силы Трескучей Тучки. Но она была не в обиде, ни на своего учителя, ни на молодого шамана. Даже наоборот, она прониклась уважением к этому молчаливому и храброму парню, в несколько пасов подчиняющего себе духов-хранителей и прорицающего будущее по движению облаков.
Драхкар прекрасно видел, что она к нему не равнодушна, и теряется всякий раз, когда он с ней заговаривал. Видел и странные попытки понравиться ему или помочь в нелегком шаманском деле, но никак не обращал на нее внимания. Задания Мандидука и исполнение обрядов отнимали у него все силы, и на большее просто не оставалось сил.
Теперь же он смущенно смотрел на своего учителя, ожидая, что он сможет успокоить излишне радостную девушку, но старый пень лишь ухмылялся и наблюдал за зрелищем.
– Я тоже рад тебя видеть, - пролепетал Драхкар, пытаясь вырваться из ее цепких объятий, и все это происходило под дружное хихикание отряда. Даже безэмоциональный и холодный, словно лед, Виктор неуловимо улыбнулся.
– Как же я по тебе соскучилась, одной!
– мечтательно закатив глаза сказала Саркхаша.
– Почему ты так долго не писал? Почему не приезжал? Ты же знаешь, как здесь скучно!
– Да уж,
– усмехнулась Гира, издевательски наклонив голову. Наконец девушка заметила, что в чуме очень много народу, и среди всей этой братии сидит такая ненавистная всем оркам и гоблинам Высшая.
– Что же, не могу с тобой не согласиться, наш глубокоуважаемый майор знает, как можно приятно провести время.
– Учитель, кто это?
– испуганно спросила Саркхаша.
– Кто позволил ей войти сюда?
– Она - спутница моего ученика и моя уважаемая гостья, - спокойным тоном сказал Мандидук, - и сегодня ты проявишь к ней и всем гостям должное уважение. Проводи их в чум для гостей и помоги обустроиться. Завтра будет долгий день...
***
Проверка показаний, завтрак.
Проверка показаний, уборка.
Проверка показаний, обед.
Проверка показаний, ужин.
Вот и все разнообразие жизни цивилизованного жителя пика Падения.
На метеорологической станции ничего не происходило целыми днями. Ветра бушевали стабильно, циклоны и антициклоны тоже не вносили особых корректив в графике смотрителя.
Конечно, он был здесь отнюдь не так одинок, как может показаться. На станции существовало несколько отделов, и все ее население насчитывало два десятка душ. Но все они пересекались исключительно во время внештатных ситуаций. Или же в столовой.
Сейчас старый добрый Элиафас пил чашку дрянного растворимого кофе, заедал сырными хлебцами, готовый в любой момент буквально завыть от скуки.
Хотя, какой он старый? Сорок пять лет для Темного еще не возраст. Да и в доброте душевной его нельзя было упрекнуть. Вечно мрачный и сварливый, единственный, кто мог усвоить все прелести общения с ним, это его компьютер.
– Угораздило же меня, - ворчал он вслух, глядя на малоподвижные бегунки датчиков.
– А все из-за зарплаты. И что, что оклад двойной? И премии чуть ли не каждый анго... Эх, работа должна быть для души, а не для денег...
Поплотнее зашторив окна, смотритель сделал еще один глоток уже остывшей бурой жижи и снова принялся гипнотизировать монитор.
Можно было бы и отвлечься на полкирса и посидеть в мировой информационной сети, благо спутниковая связь в этих местах неплохо налажена, но если кто заметит и доложит начальству - пять шкур снимут, сожрут и не подавятся.
И ладно бы только это, уволить его не могут. Таких дураков, как он, еще надо поискать.
Но вот премии лишат. Однозначно лишат.
И в это мгновение случилось то, чего он никак не ожидал.
Показатели напряженности магнитных и эфирных полей буквально зашкаливали, а сейсмограф и вовсе пророчил неминуемое землетрясение.
Он вскочил с жесткого нагретого стула и подбежал к окну. Вид из него выходил прямо на Белое море. И сейчас оно буквально кипело.
Стаи птиц испуганно шарахались кто куда, то падая в воду, то улетая неизвестно куда. Косяки рыб и сотни моллюсков выбрасывало на берег, буквально устилая его разноцветным живым ковром.