Маргарет Тэтчер. Женщина у власти
Шрифт:
Сдав латынь, Маргарет подала заявление о приеме в Самервилл-колледж, один из старейших женских колледжей Оксфорда, а заодно в государственный Ноттингемский университет и в Бедфорд-колледж, женский колледж Лондонского университета. В оба последние, служившие подстраховочным вариантом, ее приняли, а вот Самервилл обернулся горьким разочарованием: ее внесли в список кандидатов, поставленных на очередь. Впервые она не получила того, чего добивалась.
Маргарет решила вернуться в Кестевенскую школу; делала она это с тяжелым сердцем: мисс Гиллис оказалась-таки права, она и впрямь брала на себя слишком много. Однако уже на шестой день после начала учебного года, сразу после того как ее назначили старшим префектом — это высший знак почета в школе, — ее вызвала директриса. В Самервилле нашлось для нее место. Маргарет, не долго думая, собрала вещи и с двумя сумками поспешила на вокзал. Ей повезло. Постановлением военного времени, принятым
Если бы Маргарет Робертс не приняли в Оксфорд, все равно она почти наверняка стала бы политиком. Она была дочерью своего отца, и политика была у нее в крови. Но в этом случае путь к должности премьер-министра оказался бы для нее куда более крутым. Дело в том, что в течение вот уже семисот лет дорога к власти и влиянию в Англии начиналась в лекционных залах, семинарских аудиториях и четырехугольных дворах колледжей Оксфордского и Кембриджского университетов. Два эти древних университета известны под общим собирательным названием Оксбридж. Это больше чем просто учебные заведения: посещение любого из университетов означает беспримерный уровень социальной и интеллектуальной избранности. В Англии из поколения в поколение велось, что человеку, который не учился в Оксфорде или Кембридже, было почти невозможно попасть в ряды элиты. В Соединенных Штатах эквивалентом Оксбриджа были бы Йельский, Гарвардский, Стэнфордский и Чикагский университеты, взятые вместе. Со всего света стекались в Оксбридж лучшие и талантливейшие, чтобы по возвращении на родину возглавить важные министерства, корпорации, а то и государства.
Оба университета служили питомником для выращивания политиков. Из сорока семи английских премьер-министров двадцать три получили образование в одном из них; тринадцать премьеров были выпускниками аристократического Крайст-Черч — одного из тридцати четырех колледжей Оксфорда Если не считать Индиры Ганди, учившейся в Самервилле восемью годами раньше, Оксбридж воспитывал почти исключительно политиков-мужчин — вплоть до появления Маргарет Робертс, да и та подумывала о бегстве. На первых порах она невзлюбила Оксфорд. В отличие от Кембриджа, который находится неподалеку от Грантема и может похвастать идиллическими лесопарками за «Задами» — задней стороной колледжей, обращенной к реке Кем, Оксфорд является оживленным торговым центром. Для наивной провинциальной девушки, которой не было и восемнадцати лет, Оксфорд представлялся чужим и неведомым, как обратная сторона Луны.
В Самервилле учились 75 первокурсниц. Маргарет была одной из 803 студенток и 1813 студентов Оксфорда; после начала войны число учащихся-мужчин сократилось до 1000. Она очень скучала по дому. «Когда живешь дома, — сказала она однажды, вспоминая то время, — даже понятия не имеешь, что такое одиночество». Она стала болезненно застенчивой, особенно когда передразнивали ее резкий линкольнширский акцент. (Бесконечные уроки дикции не помешали критиканам сделать объектом насмешек ее голос: мол, он звучит так, «будто она собирается сообщить вам о смерти вашего любимого песика».)
В отличие от многих однокашников — выпускников привилегированных престижных школ, готовящих пополнение для Оксбриджа, Маргарет почти никого не знала и держалась особняком. Трудно сходящаяся с людьми, неловкая и теряющаяся в обществе мужчин, она стала мишенью для насмешек сокурсниц. Ее упоминания о «папочке-мэре» не помогали делу. Равно как и ее откровенные признания, что она намерена многого достигнуть в жизни. Честолюбие ее было безгранично; ее откровенность — наивна. Акклиматизироваться в Оксфорде помогло ей участие в мероприятиях военного времени. Война, занявшая центральное место в жизни нации, отбрасывала постоянную тень и на Оксфорд. Шесть членов оксфордской восьмерки, участвовавшей в «Гребных гонках» 1939 года — традиционном соревновании по гребле между Оксфордским и Кембриджским университетами, — погибли на войне. Ни одной бомбы не упало на Оксфорд. Некоторые историки объясняют это тем, что Гитлер планировал разместить в городе свою оккупационную штаб-квартиру и предназначаемый под его ставку университет якобы должен был находиться в готовности принять его в любое время. Самервилл преобразился. Вокруг главных входов колледжа соорудили защитные стены от взрывной волны. Установили две огромные цистерны с водой для тушения пожаров. Участвуя в кампании «Копать ради победы», студентки вскопали под посадки газон четырехугольного двора. Маргарет дежурила на сторожевом посту пожарной команды и работала в местной солдатской столовой-клубе, разнося по столам
В отличие от большинства других студенток Самервилла, изучавших гуманитарные науки, Маргарет больше занималась самостоятельно, особенно химией. Занятия начинались только в девять утра, но она приучила себя вставать в половине седьмого — привычку эту она сохранила и на Даунинг-стрит. Утренние и дневные часы она по большей части проводила, запершись в лаборатории; с пяти до семи вечера слушала лекции; домой возвращалась после наступления темноты и в одиночестве ужинала, зачастую лишь ломтиком хлеба или яйцом.
Постепенно чувство одиночества стало ослабевать: жизнь Самервилла предъявляла известные требования, и колледж начал оказывать на дочку бакалейщика свое влияние. Основанный в 1879 году, Самервилл был, по меркам Оксфорда, новым колледжем. Это означало, что в нем отсутствовали некоторые архаичные традиции других колледжей, старейший из которых был основан в 1249 году. Имело значение и то, что в Самервилл принимали учиться всех, независимо от религиозной принадлежности. Из этого следовало, писал историк Самервилла, «что при приеме в колледж преимуществом не пользовались никакие особые группы, вероисповедания, классы или слои общества». Поскольку Маргарет принадлежала по своему социальному происхождению к нижней половине классовой системы, такой порядок был ей на пользу.
Самервилл — колледж с серьезной репутацией, но подчас он проявляет неумеренную скромность. В последнем ежегоднике колледжа только отмечается, что некоторые выпускницы Самервилла «отличились в научной и общественной жизни» и что из их числа вышли два премьер-министра. Имена не названы [3]
Рекордов академической успеваемости Маргарет не поставила. «Она не подавала особых надежд», — сказала Джанет Вон, выдающийся ученый и тогдашний ректор Самервилла {21}. «Она была отличным химиком средней руки. Никому из нас в голову не приходило, что ома далеко пойдет» {22}. Научный руководитель Маргарет Дороти Ходжкин, блестящий кристаллограф, лауреат Нобелевской премии 1964 года в области химии и первая женщина после Флоренс Найтингейл, награжденная орденом «За заслуги», почетной наградой, присуждаемой лично монархом максимум двадцати четырем достойнейшим подданным, согласилась с мнением Вон. «Всегда можно было рассчитывать, что она подготовит продуманный, хорошо написанный научный доклад, но ей не хватало чего-то такого, что было у некоторых других, — отметила Ходжкин. — По-моему, она не питала глубокого интереса к химии» {23}.
3
Имеется в виду все та же Маргарет Тэтчер, избранная на второй срок.
К чему она действительно питала глубокий интерес, так это к политике, притом интерес этот становился всепоглощающим. По счастью для нее, в Самервилле с его вольнодумной левой политической традицией сторонница консерваторов мисс Робертс просто не могла остаться незамеченной. Она выделялась среди множества сторонниц лейбористской партии. Но при этом Маргарет оставалась докучливой спорщицей, этаким непримиримым идеологом, воинствующим и не признающим ничего, кроме политики. Даже в возрасте восемнадцати-девятнадцати лет она предпочитала в политическом споре не диалог, а сокрушительный монолог. Ее целью всегда было уничтожить политического противника. Джанет Вон старалась избегать общества Маргарет. «Если у меня гостили занятные, интересные люди, — рассказывала она, — я, честно говоря, никогда и не думала приглашать Маргарет Робертс, потому что она была малоинтересной собеседницей. Нам случалось спорить о политике, но она была такая твердокаменная!» {24}
Нюансы политических идей не интересовали Маргарет. Упорство, решительность, целеустремленность с самого начала характеризовали ее подход к делу. Критиков консерватизма выводило из себя ее упрямое нежелание признать состоятельным любой их довод. Она брала воинственный, мессианский тон и вещала с таким рвением, которому позавидовал бы современный телевизионный проповедник-евангелист. Когда она садилась на своего конька, даже подругам становилось невтерпеж от ее однобокости. Политика и учеба сделались единственными темами ее разговоров. Ее речи начали звучать как заезженная пластинка. «Слишком уж зацикливалась она на двух вещах», — со вздохом посетовала Маргарет Гудрич {25}.