Маргаритки на ветру

Грегори Джилл

От вида камеры у Ребекки засосало под ложечкой.

– Что с вами?

– Ничего.

Бодин в упор смотрел на девушку, нерешительно застывшую на пороге.

– Почему же вы топчетесь на месте?

– Что?.. А-а. – Ребекка с ужасом поняла, что он прав. Она действительно переступала с ноги на ногу.

Стиснув зубы от досады, она вошла в комнату, и Вольф закрыл за ней дверь.

– Просто я устала, шериф, – объяснила Ребекка, стараясь не замечать камеру. – Надеюсь, мы быстро покончим с этим делом, и я смогу отправиться дальше.

– А

куда вы направляетесь?

– В одно место недалеко отсюда.

– Нельзя ли поточнее?

– Зачем?

Он с безразличным видом опустился в кресло за столом, откинулся на спинку и посмотрел ей прямо в глаза. Молчание затягивалось, и Ребекка с трудом заставляла себя не двигаться.

– А затем, что вы производите впечатление человека, которому есть что скрывать, – наконец тихо произнес он.

И тут Ребекка вдруг осознала тщетность своей попытки утаить от него, как, впрочем, и от кого бы то ни было в Паудер-Крике, кто она такая. Раз она собирается жить на ранчо неподалеку от города, то скоро все узнают, что она дочь Бэра Ролингса. Она еще не была к этому готова. Но это все равно неизбежно.

– Я новая хозяйка владений Ролингса. – Она старалась говорить ровным голосом, хотя сердце так и прыгало у нее в груди. – Наверное, вы знаете, участок раньше принадлежал Пистоуну.

– Участок, который Бэр Ролингс выиграл в покер у Амоса Пистоуна? – В глазах Вольфа мелькнул огонек недоверия, который мог означать догадку, воспоминание или подозрительность, она не поняла, что именно. Он наклонился вперед: – А ваше имя…

– Ребекка Ролингс. Очень приятно снова встретиться с вами, мистер Бодин.

В тот же миг он вскочил, в два прыжка обогнул стол и оказался рядом, готовый броситься на нее в любую секунду.

– «Приятно» – не то слово.

Ребекка вздрогнула и инстинктивно попятилась при виде холодной ненависти, вспыхнувшей в его глазах. Должно быть, ему показалось, что она собирается убежать, поэтому он схватил ее за руки и рывком притянул обратно с той же непреодолимой силой, которую ей уже пришлось испытать на себе много лет назад.

– Вы никуда не уйдете. У меня к вам есть кое-какой счет, леди.

Она извивалась всем телом, отчаянно пытаясь вырваться.

– Я не виновата…

– Вы меня подставили, отвлекали мое внимание, пока один из подкравшихся бандитов не проломил мне голову.

– Нет! – Ребекка прекратила сопротивление и заставила себя твердо взглянуть ему в глаза, ставшие как раскаленное добела железо; ярость пылала в них неистовым пламенем. – Я не нарочно… я не знала, что Расс вернулся, заметила его, только когда он вошел в дверь и подал мне знак молчать. Я не хотела, чтобы вам причинили вред.

– Думаете, я поверю дочери Бэра Ролингса? – Он усмехнулся. – Вот была бы потеха.

Ребекка замерла, побелев от охватившего ее гнева. Вдруг она встрепенулась и попыталась его оттолкнуть, но Бодин только чуть крепче сжал пальцы, чтобы показать ей, насколько жалки ее потуги.

– Отпустите! Я не сделала ничего плохого,

не совершила никакого преступления. Вы не имеете права обращаться со мной грубо.

– Грубо? – Он посмотрел на свои руки, глубоко вздохнул и ослабил хватку.

«Вольф Бодин, – сказал он себе, – где твоя известная всем железная выдержка? Почему ты позволил этой девчонке разозлить тебя?»

Может, потому, что не ошибся тогда, много лет назад, и она действительно превратилась в красавицу? Те же фиалковые, чуть раскосые глаза, уголки которых с очаровательным озорством поднимались кверху, но теперь это были глаза великолепной женщины. Те же острые ресницы, та же яростная непокорность, но лицо и тело принадлежат теперь прекрасному ангелу женственности, а не угловатому, ершистому ребенку.

Однако внутренний голос подсказывал, что есть другая причина, по которой Ребекка вызывала у него раздражение. Она чем-то напоминала ему Клариссу. Вероятно, все дело в черных волосах и светлой, кремового оттенка коже, поскольку глаза и рот совершенно не похожи. У Клариссы зеленые кошачьи глаза и маленький изящный рот, а у Ребекки откровенно чувственные губы.

«Нет, все не так, – поспешно решил Вольф, отведя взгляд от ее полураскрытого рта. – Я позволил себе разозлиться, потому что все эти годы таил обиду на ту якобы невинную девочку из бандитского логова за то, что она меня обманула. Я потерял бдительность, и она это видела… Нет, сама этого и добилась».

Но как бы там ни было, у него закипела кровь, и он должен сделать усилие, чтобы успокоиться.

Вольф отошел от девушки к книжной полке и молча смотрел на нее с расстояния семи футов. В комнате было жарко и душно, Вольфу страшно захотелось выпить. «Сначала, закончи с ней, – приказал он себе. – Спокойно, бесстрастно и решительно».

По ее виду можно заключить, что выпивка ей тоже не помешает.

«Она больше не тот грязный жалкий ребенок, это взрослая женщина. И не просто женщина, а необычайно красивая женщина».

Следовательно, теперь она еще более опасна, чем раньше.

Он двинулся к ней, уже полностью владея собой. Ребекка следила за каждым его движением. Ее прекрасное лицо пылало от гнева, а отблески заката усиливали яркий румянец. Она бессознательно терла запястья, но осанка была по-прежнему гордой, рот плотно сжат, ее трясло от гнева. «Она выглядит скорее разъяренной, чем напуганной, – подумал Бодин. – А это плохо».

Он хотел испугать ее, заставить уехать из Паудер-Крика. С ней будут одни неприятности.

– Почему вы думаете, что дочь Бэра Ролингса – желанный гость в моем городе? – мягко спросил Вольф, остановившись перед ней и засунув большие пальцы за ремень. – Может, вам, мисс Ролингс, лучше сесть в дилижанс, который вас сюда привез, и пуститься в обратный путь или выбрать себе другое место?

Ребекка проглотила комок, застрявший в горле. Она еще не успела забыть Энели Карутерс, которая разговаривала с ней тем же тоном и даже сказала почти те же слова.