Марьград
Шрифт:
Интересно, между прочим, что за ведомство они представляют? В доступных источниках, исчерпывающе проработанных еще в Москве, так и не нашлось информации о том, какие такие структуры осуществляют надзор-контроль за Заводом. Или хотя бы мониторинг. Ведь должны же быть хоть какие компетентные, так сказать, органы? Должны. А в интернетах — ни гу-гу. И вообще нигде ничего.
Может, эти, которые звонили, и не ведомство вовсе, а, как бы выразиться… группировка? Или ведомство, но не наше, не российское?
Игорь засмеялся: лезет же в башку черт знает что, ахинея детективная.
Не забывай о бритве Оккама, приказал он себе. И добавил: кстати, о бритве обыкновенной тоже не забывай. Побриться-подстричься… ну, это на торговой улочке Поселка, есть там цирюльня. Заодно и с местными аккуратно перетереть. С Геннадием тем же или с Евгением.
***
Быстро собрался: сегодня никакого military — обычные футболка, джинсы, кроссовки, очки-хамелеоны. На левое запястье — швейцарскую механику. Японский супергаджет пока что пусть полежит. Чуть подумав, перелил часть из початой бутылки «Коктебеля» в заветную, дорогую сердцу фляжку. Ее — в задний карман, пригодится. Сигареты, зажигалку — в другой карман. Все, готов.
Он вышел на балкон, перелез через заграждение, повис на руках — благо этаж всего второй, — слегка раскачался, спрыгнул на мощеную плиткой дорожку, ведущую вдоль корпуса. Едва не опрокинулся навзничь, но сумел удержаться. И двинулся к Заливу. Эти-то наверняка дежурят около его машины, и за выходом из корпуса тоже присматривают. А вот им! Пусть пока дежурят, у них служба-служба. А у нас — распорядок, мы — в обход. По нашему пляжу, далее по соседнему — и на улицу Набережную. Странное название, она никакая не набережная, воды с нее даже не видно, просто тянется улица параллельно берегу, а между берегом и улицей — плотно застроенные и хорошо озелененные участки. Ну да ладно. Все равно плавать не хочется — в такой штиль никакого удовольствия.
Солнце шпарило уже вовсю, улица была зелена и пустынна. Правильно, жизнь в Поселке бурлит на автостанции да в торговом центре, до которого семь минут ходу. Правда, рановато ей еще бурлить… хотя… суббота же… ну, посмотрим.
Бурлило и впрямь с утренней ленцой, но все заведения оказались открытыми. Первым делом Игорь посетил цирюльню. «С головы убрать все начисто», — велел он пожилому мастеру-армянину. «И брови, э?» — вопросил тот без улыбки. «Брови оставим», — в тон серьезно ответил Игорь.
Чувствуя себя отчасти голым, вошел в соседний магазинчик — «Курортные товары». Всего навалом, особенно в секции секонд-хэнда. Но на дешевизну не повелся: напомнил себе, что деньги есть, а понадобятся они теперь неведомо когда. Выбрал все черное: брюки, шорты, рубашку, бандану, кеды, ветровку. «Можно я у вас переоденусь?» — спросил хозяйку, средних лет блондинку. Та поджала губы, дернула плечом и разрешила: «Та як хочете, никого ж нет, а я отвернуся». Это вы як хочете, подумал он весело — и переоблачился с почти армейской сноровкой. Предпочел шорты. Попросил у хозяйки пакет пообъемистее — дала молча, — все старое и новые ветровку и брюки закинул в него.
Теперь ощущал себя не голым, но отчасти новеньким.
Однако
***
— Ай! — воскликнул Геннадий. — Всегда вечером, а сегодня утром! Что это вы? Кофе будете?
— Буду-буду, — ритуально ответил Игорь. — И сэндвич… вот этот, с сыром.
Геннадий ухмыльнулся и принялся колдовать над жаровней с песком.
— Для себя тоже сварите, — предложил Игорь. — Хочу вас угостить.
— Нет, — возразил Геннадий, — я уже пил, а кофе много нельзя, оно сильно мочегонное. Но с вами посижу, покуда посетитель толпой не пошел. Деньги уберите, угощаю нынче я. Миха! — крикнул он, — подмени-ка меня тут!
Чуткий человек этот Геннадий, оценил Игорь. Правильно я решил с ним пообщаться.
Расположились на микро-верандочке перед заведением.
— Интересно мне, — начал Игорь, — как вы тут вообще живете? Как к жизни текущей относитесь? Как администрация ваша поселковая работает, довольны ли ею?
И сразу почувствовал неловкость. Геннадий же отреагировал своим обычным «ай» и добавил, чуть прищурившись:
— Вы, дорогой, прямо как шпиён какой! Вот и обличье переменили… Подозрительно мне!
И ухмыльнулся.
— Ага, — согласился Игорь, — шпион как есть. Марсианский. А по правде — зимбабвийский.
— Таких у нас еще не было, — протянул Геннадий.
— А какие были?
— Да всякие…
— На самом деле, — объяснил Игорь, — я журналист… правда, на вольных хлебах… а сейчас как бы писатель. Книжку хочу написать о ваших краях. Вот и собираю материал.
Геннадий кивнул:
— Ясненько. Ну, а живем мы тут… ну как, живем — хлеб жуем, сами видите. Зимой пусто, зато летом густо, на тот хлеб хватает. А то и на масло. Притом налоги все платим исправно, по-черному не работаем, нет. И по-серому тоже нет. Только по-белому. То и муниципии нашей достается, да и в городскую казну, и в федеральную.
— А братва вас не тревожит? Или там полиция, чтобы крышевать?
— Хе-хе. Что до полиции, так мой кум тут в полиции служит. Что ж он нас доить да крышевать будет? А братва… Игорь, мы сами все братва и есть. Братья. К примеру, я и вот Евгений из того магазина, тоже знакомый ваш. Нас так и прозывают: Геша да Евгеша. И другие все — тоже как братья. Сестры тож. Ну-ка спытайся, наедь на нас! У нас у каждого и дреколье под прилавком, и цепи велосипедные, и покруче есть. А эти, как их, прен-цен-денты — как же, бывало. Ну, поучили мы залетных.
— Вы, получается, община, — сказал Игорь. — И тероборона.
— Нам по-иному никак, — подтвердил Геннадий. И вздохнул: — Проницаете вы, товарищ, удалo. Одно жаль: что ж мы с вами все на «вы» да на «вы»…
Игорь вытащил фляжку, покачал ею, вопросительно посмотрел на собеседника. Тот жестом фокусника извлек откуда-то из-под столика два пластиковых стаканчика. Игорь разлил.
— С утра пораньше… — усомнился Геннадий. — Ай, давайте… Только втихаря. Свое-то можно, это только из заведения мы крепким не торгуем. А свое — за ради Бога, да ведь набегут же сейчас, культурно побеседовать не дадут…