Мари Галант. Книга 1
Шрифт:
Режиналь тяжело вздохнул и устало проговорил:
– Здравствуйте, Мари! Какая дорога!.. Какое солнце! А жара!..
Он вынул ногу из стремени и спрыгнул наземь.
– Что Байярдель? – спросила она.
Он неопределенно махнул рукой, забросил уздечку на спину лошади, знаком приказал негру отвести животное в конюшню. Наконец обернулся к Мари и странно усмехнулся; с некоторых пор Мари перестала понимать смысл его улыбки, потому что он научился скрывать цинизм.
– Байярдель?! Бедняжка Мари!.. Идемте в дом, я вам все объясню… Умираю от жажды… А этот майор и впрямь
Задыхаясь от беспокойства, она настойчиво переспросила:
– Что Байярдель? Что с ним?.. Говорите же скорее, прошу вас, мне не терпится узнать…
Он небрежно, по-хозяйски обнял Мари за шею и положил руку ей на плечо:
– Да ничего хорошего с Байярделем… Входите же, пожалуйста, Мари.
Он чувствовал себя повелителем. Каждым своим жестом, интонацией он подчеркивал собственное величие, властность, но Мари это ничуть не шокировало. Напротив. Объясняя его новую манеру держаться, его безграничную самоуверенность, она говорила себе, что сама утвердила шевалье в той роли, которую он решил сыграть и от которой, как ей думалось, зависело будущее, то есть благополучие ее сына Жака. Превратившись в соучастницу его любовных забав с Луизой, она освободила его от необходимости таиться, от тяжкого бремени. Несомненно, он сказал правду: он стал любовником Луизы, чтобы отвлечь подозрения!
Теперь прятаться было ни к чему, и он употреблял все свои силы и средства на служение ее интересам и будущему Жака…
Режиналь пропустил Мари вперед и сам вошел в дом. Жюли прибежала на всякий случай в гостиную, полагая, что после возвращения Мобре ее услуги могут понадобиться. Шевалье помахал ей рукой и улыбнулся. Мари пристально следила за чертами его лица, словно пытаясь прочесть, что произошло в Сен-Пьере, в кабинете майора, и с Байярделем.
– Ах, Жюли, – вскричал Мобре. – Принесите мне, пожалуйста, графин того французского вина… На столике не смотрите: там графин уже пуст, я все выпил…
Он обернулся к Мари:
– Ну и скотина этот майор! Деревенщина неотесанная! Любой человек на этом острове предложит посетителю бокал пунша. Любой! А майору наплевать, что я оставил позади около двух лье. Негодяй, мерзавец ваш майор, Мари!
– А Байярдель? – спросила она.
Он издал горлом неопределенный звук, выражавший насмешку:
– Капитан Байярдель находится сейчас в весьма рискованном положении: с таким тюремщиком, как Мерри Рулз, можно умереть от жажды в четырех сырых стенах…
– Как?! Что вы хотите сказать? Байярдель в заточении?
Он бросил на Мари снисходительный взгляд. Жюли вошла с подносом, на котором стояли графин и бокалы. Шевалье не спеша налил себе вина и выпил, пока Мари следила за ним потухшим взглядом. Утолив жажду и убедившись, что Жюли их не слышит, шевалье сообщил:
– Байярдель в кандалах. Да, друг мой. Я был абсолютно бессилен ему помочь. Даже не смог разжалобить майора. Я же вас предупреждал: вы у него в руках.
Мари подошла к банкетке, опустилась на нее и глухо пробормотала:
– Байярдель в кандалах! Вот она, месть Мерри Рулза.
– А вот и нет, – возразил он. –
Шевалье налил себе второй бокал вина и снова осушил его одним махом. Потом подошел к Мари и сел с ней рядом.
– Предательство Байярделя не вызывает сомнений. Подумать только: он сам признал, что вел переговоры с пиратом Лефором. И благодаря этому разбойнику добился освобождения «Святого Лаврентия» и его команды! Какая наивность!..
– Да, для предателя, пожалуй, слишком наивно…
– Не пытайтесь его оправдать, он совершил предательство. В настоящее время он собственной рукой подписывает себе приговор, составляя рапорт. Налицо преступный сговор между ним и врагами острова! Это ясно и неоспоримо…
– Байярдель совершил предательство… – пролепетала она будто для себя одной.
– Да, – непреклонно повторил Мобре. – Глупее и быть нельзя! Невозможно допускать подобные ошибки! И что еще хуже, признаваться в них злейшему врагу!
Мари закрыла руками лицо, не зная, что предпринять. Сделав над собой усилие, она все-таки промолвила:
– Если бы Байярдель действительно хотел предать и сговориться с флибустьерами, почему ему было не последовать за Лефором? Мог же он передать свои фрегаты в распоряжение Лефора?
– Разумеется, да только Лефор на это не согласился. Зачем ему обвинение в тяжком преступлении: захват трех судов с Мартиники, принадлежащих в конечном счете всему населению и королю?
Он смотрел на Мари – удрученную, истерзанную, обманутую. Она не могла примириться с мыслью о предательстве капитана, которого любила больше всех, ведь он не раз доказал ей свою преданность и всегда в разговоре с ней подчеркивал свое преклонение и готовность служить верой и правдой.
– Мари! Выпейте глоток вина, – предложил Режиналь. – Вы взволнованны, и это понятно. Вам открылась бездна, верно? Но поверьте моему богатому опыту, почти все мужчины таковы: внешне они хранят вам верность, пока им самим это выгодно, но как только их интересы меняются, они предают вас с возмутительной легкостью!
Мари схватила бокал, который ей протягивал Режиналь, и несколько раз подряд отпила вина. Шевалье не торопился. Он знал, что госпожа Дюпарке еще вернется к этому разговору. И действительно: отставив бокал, она проговорила довольно сердито:
– Его арестовал Мерри Рулз. Почему он меня не предупредил? Не спросил моего мнения? Похоже, губернатор Мартиники – он, а не я?!
– Не будем преувеличивать! – остановил ее Режиналь. – Не надо ставить капитана выше, чем он того заслуживает, лишь потому, что вы питаете к нему личную симпатию. Он всего-навсего капитан береговой охраны. Только что он совершил непростительный грех, за последствия которого, не забывайте, ответить придется вам. Майор поступил правильно. Он исполнил свой долг, приказав заковать мятежного солдата и предателя в кандалы.