Марианна
Шрифт:
– Это почему? – приподняла одну бровь я.
– Боюсь, потом вам не будем хотеться отвечать на вопросы, – ответил брюнет, а я задумалась. Что такого он может мне сказать, что аж “боится”. Странно это.
– Не бойтесь, Вам это не к лицу, – улыбнулась я. – Тем не менее, очередность нарушать мы не станем. Я настаиваю на том, чтобы получить свое.
– Как пожелает прекрасная дама, – сказал Маркус. – Все дело в этом сне.
– Что с ним? Если вы думаете, я не понимаю, что он закончится…
– Он не закончится. Это не сон, Марианна.
– Конечно, сон, что за ерунду Вы говорите? –
– Нет, Мариана. Это не сон. Все, что происходит сейчас – реальность. И ты в этом мире реальна. И я реален. И наш поцелуй реален. Весь этот мир реален. Я уже слышал про девушек, попавших сюда из лишенных миров. Они, также, как и ты не верили, в то, что происходило вокруг. Некоторые сходили с ума, были даже те, что не выдержали и покончили с собой. Но ты нашла максимально удобный для психики выход, решила, что спишь. Это хорошо, значит, ты допускаешь, что это возможно, просто не в твоей реальности. Осталось немного. Просто принять то, что ты не спишь. Или то, что ты никогда не проснешься из этого сна. Теперь этот сон и есть твоя жизнь. Назад дороги не будет. Фамильяры никогда не бывают в одном и том же мире дважды. А, значит, Филимон не сможет тебя вернуть, даже если захочет. Теперь ты – часть этого мира. Моего мира. Мариана, ты слышишь?
Я рассмеялась. Громко. Горошинка вылетела из моего рта от неожиданного веселья. Ну, да. Еще бы обитатели сна мне говорили что-то другое. Наверняка, им тоже не хочется исчезнуть, когда я очнусь. Мне бы не хотелось. Но ведь это все равно ничего не изменит.
Маркус терпеливо ждал, сжимая вилку в руке. Ждал, пока я успокоюсь и перестану хохотать. А я не могла, вытирая выступившие слезы. Что-то ненормальное было в этом смехе. Истеричное. В какой-то момент я уже не смеялась, а плакала. Кто-то гладил меня по голове. А слезы продолжали течь по моему лицу. Какой дурацкий сон. Дурацкий сон!
А самым ужасным было то, насколько реалистичным он был. Маркус. И его слова тоже. Не было ощущения, что он врет. Нет, он точно говорил именно то, что думал. Не лукавил. Я чувствовала. Оставалась надежда на то, что он очень хорошо отыгрывает свою роль в моем подсознании. Что он не существует. Что я проснусь, дойду до любимой работы, сяду в любимый стул…
– Я не хочу быть здесь, – говорила я, вдыхая успокаивающий мускусный аромат. – Я не хочу.
– Я знаю, – шептал мне кто-то в волосы. – Тише, девочка, все будет хорошо. Я помогу, ты справишься.
Я отпрянула от мужчины, стирая с лица непрошенные слезы.
– Ты думаешь, я останусь здесь, вся такая “девица в беде”, чтобы ты меня спасал? – я накинулась на него без особого повода. Кажется, мы оба это понимали. Но кто может остановить шторм?
– Хочешь дальше бродить без особой цели и направления? – удивленно посмотрел на меня мужчина.
– А ты мне можешь дать цель? – в этой фразе было столько сарказма, что аж самой стало неприятно.
– Нет, но я могу дать тебе кров и… работу.
– Работу? – я удивленно уронила челюсть на ладошки.
– Именно. Мне очень нужен креативный директор, – уверенно заявил мужчина.
– Зачем? – не поняла я, на автомате осматривая помещение, в котором мы ели.
– Чтобы креативить. Или что ты там делаешь? – закатил глаза Маркус. И Филимону было ясно, он делает это для того, чтобы помочь. Надо соглашаться, кричал мой мозг и здравый смысл. Идти пока все равно некуда. Куда я попала не ясно. Когда проснусь… Да и проснусь ли, тоже неизвестно.
– А зарплата какая? И условия? – не смогла я сдержать маленькую евреечку Сару, что всегда помогала мне выбить наилучшие условия.
Мужчина закатил глаза и рассмеялся. Не так истерично, как я. По-доброму.
– Договоримся, полагаю, – хмыкнул он, а я вытерла слезы.
– А еще мне нужна одежда, – вспомнила я и вернулась к еде. А что? Спать голодной?
Когда я вернулась в свою комнату, спать мне не хотелось. Я была полна мыслей и подозрительно смотрела на кровать. Может, стоит мне прилечь и все кончится? я проснусь дома, если усну здесь? Что-то мне подсказывало, что это не так работает. Я застряла здесь. Надолго? Навсегда? Ну, уж нет. Может кто-то другой на это и согласится. Но не я. Мне не ведомо это чувство. Сдаться. Это как вообще? Я боец. Я борюсь, а раз уж я еще и колдую, с горем пополам. То я им тут всем так наколдую, чтоб точно меня домой отправили от греха подальше.
Или остаться к греху поближе? Мысль о де Линаре проскользнула змеей и спустилась вниз живота. Потому что ужинать надо было не едой, чтобы быть по-настоящему сытой и думать сейчас головой.
Мариана, если ты сейчас не спишь… То он уже и так все видел! А значит, почему бы и да? Потому, что тут есть рабство, помнится. Рабство. Так.
Мозг работал быстро, подсовывая все фразы, что вскользь я улавливала от черныша. Он говорил о том, что слабые ведьмы или кто они там, попадают в рабство. А меня взяли на работу. Это ли не рабство?
Завтра выясню все моменты. Надо точно понимать, где тут у них эта тонкая грань проходит. Уж кем кем, а рабыней я быть не намерена.
А кем я хочу быть? “Царицею морскою” – подкинуло версию бессовестное подсознание. Я от нее отмахнулась, не забыв напомнить себе, почему именно в сказке о золотой рыбке, бабка осталась у разбитого корыта.
Я забралась под большое теплое одеяло, не желая сегодня заниматься мысленным переоформлением своих комнат. Безусловно, я все тут изменю. Не знаю, как надолго я тут, но жить я буду так, как нравится мне, а не де Линару. Даже в его доме.
Филимон свернулся калачиком в моих ногах, что-то ворча сквозь сон. Маленькая собачка – всегда щенок, вспомнилось мне. Интересно, с котами это тоже работает?
Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что
Новый день – новые заботы, подумалось мне, когда я открыла глаза в доме Маркуса де Линара. Хотелось ли мне просыпаться – однозначно нет. Был ли у меня выбор? Ответ такой же.
Никакого выбора и сна до обеда. Что за люди здесь живут? Дворецкий, чьего имени, кстати, я не знала, вежливо постучался и предупредил о том, что хозяин изволил разделить со мной утреннюю трапезу. Хотела ли я есть? Скорее я хотела убивать тех, кто устраивает утренние трапезы одновременно с петухами.