Марид Одран
Шрифт:
Ясмин спала в моей постели; девочка весьма успешно опаздывала на работу в очередной раз. Сегодня утром она проснулась пораньше, дабы избавиться от накопившейся в душе горечи и боли, выплеснув их на меня. Потом, чтобы поддержать репутацию и, не дай Бог, не прийти к Френчи вовремя, бедняжке пришлось снова лечь и заснуть. Она сонно улыбнулась, пробормотала: «Привет».
Похоже, Ясмин, вкупе с Полу-Хаджем, была единственной во всем квартале идиоткой, демонстрирующей непробиваемую смелость, в то время как остальные разумные обитатели Будайина дрожали от страха. Мужество Сайеда регулярно подпитывал его суперменский модик, но у Ясмин единственной моральной опорой был я. Девочка ни минуты не сомневалась, что
— Слушай, Ясмин, у меня миллион всяких дел… Тебе придется несколько дней пожить у себя. О'кей?
Ясмин сразу надулась:
— Ты не хочешь, чтобы я была с тобой? В переводе это означает: «Ты что, завел себе другую?»
— Нет, не хочу, потому что сейчас я под прицелом убийц. Оставаться здесь опасно, ты можешь угодить под пулю; я этого не переживу, любимая. Понятно?
Такое объяснение понравилось ей намного больше, потому что показывало, как я забочусь о ней. Вот паршивка… Если не повторять девочке каждые десять минут, как она дорога тебе, обязательно решит, что появилась соперница.
— О'кей, Марид. Ключи отдать?
Я немного подумал:
— Пожалуй. Тогда буду знать, где они, и никто не сможет вытащить их у тебя и проникнуть в мою квартиру.
Она вытащила ключи из сумочки и бросила мне. Потом Ясмин начала традиционный спектакль: «я спешу на работу». Я раз тридцать сообщил, как люблю ее, заверил, что буду беречь себя (совершенно искренне) и звонить ей, по меньшей мере, дважды в день, просто чтобы отметиться. Она поцеловала меня, бросила взгляд на часы, неискренне охнула и поспешила к двери. Придется ей и сегодня заплатить Френчи штраф.
Как только Ясмин вышла, я стал собирать вещи; свалив их в кучу, убедился, что имущества у меня немного. Верх глупости — подставлять себя под пули, сидя в собственном доме. Стало быть, надо найти убежище; по этой же причине я захотел изменить свой облик. На счету у меня — масса Папиных денег, а только что полученная от Хасана порция наличных позволит обрести относительную свободу действий. Упаковал вещи я, как всегда, быстро, запихнув кое-какую одежду в черную пластиковую сумку на молнии. Сверху положил завернутую в футболку коробку с модиками; потом закрыл сумку и вышел на улицу. Интересно, запланировал ли для меня Аллах благополучное возвращение? Я сознавал, что напрасно накручиваю себя, но такова уж извращенная человеческая натура — всегда тянет нажать на больной зуб. Господи, сколько забот и переживаний появляется у человека, который ставит перед собой простую задачу — выжить.
Я вышел из ворот, пересек широкую улицу. Здесь, рядом с Будайином, расположились довольно дорогие магазины, совсем непохожие на лавчонки, которые ожидаешь увидеть возле нашего квартала. Туристы находили в них как раз то, что искали, и хотя абсолютное большинство сувениров сделано за тысячи миль отсюда (в нашем городе, насколько я знаю, вообще не занимаются народными промыслами), со счастливыми лицами рылись в куче ярко раскрашенных соломенных попугаев, made in Мexico, и пластмассовых складных вееров, made in Hong-Kong. Туристы были довольны, а стало быть, довольны все. Здесь, рядом с царством Пустыни, мы демонстрировали большую культуру.
Я зашел в магазин мужской одежды, торгующий европейскими костюмами. Как правило, у меня не набиралось денег и на один носок, но теперь, осчастливленный Папой, я решил наконец преобразиться. Это было настолько ново, что я даже не знал толком, что мне нужно, и объявил приказчику, что необходима его помощь.
Дал понять, что не шучу — иногда феллахи заходили в такие магазины, просто чтобы оросить своим трудовым потом все оксфордовские костюмы. Я сообщил, что хочу экипироваться полностью, назвал сумму, которую собираюсь истратить на это, и позволил ему поработать
Я заплатил за одежду и несколько кварталов до отеля «Палаццо ди Марко Аврелио» нес в руках пакет. Отель был частью целой международной империи, принадлежащей швейцарцам: все гостиницы выглядели одинаково, ни одна не обладала уютом и элегантностью оригинала. Впрочем, мне-то что до этого? Я искал просто надежный ночлег, где никто не потревожит мой сон. Меня даже не заинтересовало, почему в мусульманской стране отель назвали именем какого-то сына древнеримской шлюхи.
Портье, выдававший ключи, даже отдаленно не напоминал услужливого приказчика из магазина одежды; я сразу понял, что он сноб. Мало того что парень был таким от рождения, ему платили за снобизм и, наверное, специально тренировали, дабы этот естественный дар достиг космических высот. Ничто не могло пробить стену его высокомерия и презрения; он оставался твердым, как камень. Однако какую-то брешь мне все-таки удалось проделать. Я вытащил все свои хрустики, любовно разложил на розовом мраморе стойки и объяснил, что хочу снять номер на неделю-две и заплачу вперед наличными.
Выражение его лица не изменилось — парень с трудом выносил мое присутствие, — но он велел подыскать мне номер. Это не заняло много времени.
Никто не предложил отнести мой багаж наверх, я сам держал пакеты с одеждой, поднимаясь в лифте, и, войдя в комнату, бросил их на кровать. Должно быть, номер считался неплохим — с видом из окна на довольно унылые задворки делового квартала. Зато у меня был телевизор с видео, и не просто душ, а даже ванна! Я вывалил на кровать содержимое сумки и переоделся в галабийю. Настало время нанести еще один визит герру Люцу Сейполту. На этот раз я взял с собой несколько училок. Сам Сейполт показался мне неглупым человеком, но его секретарь Рейнхард вполне способен создать мне проблемы. Я вставил училку немецкого языка и прихватил с собой на всякий случай несколько специальных для контроля над чувствами. С этого часа я буду человеком-невидимкой. Не собираюсь маячить где бы то ни было, чтобы попасть под прицел. Ну нет, Марид Одран, супермен дюн, не таков!
Билл, безумный американец, как обычно, восседал в своем помятом стареньком такси. Я поместился рядом с ним, но Билл меня не заметил: он ожидал, когда пассажир подаст голос с заднего сиденья, как обычно. Почти минуту я звал его, тряс за плечо. Наконец он повернул голову и, часто моргая, уставился на меня.
— Чего?
— Билл, ты отвезешь меня к дому Люца Сейполта?
— Я тебя знаю?
— Ну конечно. Мы ездили туда несколько недель назад.
— Тебе легко говорить. Сейполт, значит? Немецкий парень, увлекается длинноногими блондинками. Скажу сразу, старик: ты не в его вкусе.
Сейполт клялся, что давно уже никем не увлекается. Великий Боже, значит, даже он мне лгал! Признаюсь, я был здорово потрясен; молча провалился в сиденье и стал смотреть на проносящиеся мимо дома. Билл всегда создавал массу дополнительных трудностей, но это естественно: ведь ему приходилось то и дело объезжать по дороге существа, которые абсолютное большинство людей не смогло бы даже увидеть, с чем Билл справлялся прекрасно. Думаю, он не задавил по пути к Сейполту ни одного из полчища окружающих его ифритов.