Марикита
Шрифт:
И Пейроль в бессильной злобе стонал, скрежеща зубами и кусая губы.
Стремясь облегчить его страдания, милосердные братья обращались к нему со словами утешения, но он даже не пытался их слушать. Сердце его переполняла ненависть, ему казалось, что онготов уничтожить все человечество, не исключая и Филиппа Ман-туанского и монахов, вырвавших его из когтей смерти.
Какую неоценимую услугу могли бы оказать человечеству милосердные братья, если бы бросили Пейроля подыхать посреди поля, словно паршивого пса!
VI
LE PAPA MOSKAS [3]
Вскоре
Обитатели испанских монастырей ведут уединенный образ жизни и неохотно допускают за высокие стены новости из внешнего мира. Обитель Санта-Мария-Реал не была исключением; сестры даже не знали, что Испания вот уже который месяц воюет с Францией. Впрочем, баск не исключал, что за время его болезни война успела окончиться. В любом случае, чтобы все в точности разузнать, надлежало покинуть монастырь.
3
Деревянный болван (исп.).
Если забыть о ране Антонио, то можно было смело утверждать, что дни, проведенные в обители, оказались для баска едва ли не самыми спокойными и приятными за всю его жизнь. Омрачала их только мысль об Авроре де Невер, которая не встретилась пока с шевалье де Лагардером, и о Флор, не нашедшей еще маркиза де Шаверни.
И вот в одно прекрасное утро, сидя в саду вместе с обеими девушками, баск объявил:
– Завтра утром я уезжаю!
После трагических событий, разыгравшихся под стенами Бургоса, Аврора и Флор питали к Антонио сестринскую любовь и, как могли, выражали ему свою признательность: ведь завещая их, отважный баск был опасно ранен.
– Куда же вы направитесь? – спросила его донья Крус.
– Для начала я должен выяснить, где находится наша армия. Вряд ли она все еще ведет сражения в Бискайе; я думаю, что встречу ее в Арагоне или Каталонии, а то и в самом Мадриде.
– Боже, сколько всего случилось за это долгое время! – прошептала Аврора. – А вдруг Анри устал от бесплодных поисков, отчаялся и, уверившись, что навсегда потерял нас, отправился искать смерть на поле брани? Вдруг он погиб в бою?
– Замолчи! – оборвала ее Флор. – Ты не должна сомневаться ни в нем, ни в провидении…
– А я и не сомневаюсь. Но успокоюсь я лишь тогда, когда увижу его или, по крайней мере, услышу, что он жив. Ведь ему грозит гораздо больше опасностей, чем нам. К тому же мы не знаем, что замышляет Гонзага, и какие преступления он успел совершить с того дня, когда запер нас в башне Пенья дель Сид.
– Не стоит огорчаться попусту, – примиряюще сказал Антонио Лаго. – Скоро мы узнаем, как все обстоит на самом деле. Даже если я не отыщу шевалье де Лагардера, я непременно повидаюсь с господином де Шаверни или с учителями фехтования, а то и со всеми ними сразу.
– Да поможет вам Бог! – пылко воскликнула Флор. – Ах, как я хочу поскорее встретиться с Шаверни!
– Если же я не найду шевалье де Лагардера, – продолжал Лаго, – то мы вчетвером отправимся на его поиски, а потом вернемся и заберем вас из монастыря. Пока же вам ни под каким предлогом нельзя покидать его пределы.
– Каждое утро мы будем подниматься на
– Не забывайте только, что вас не должны заметить враги, которые наверняка станут бродить вокруг монастыря. А главное, чтобы никто не узнал ваши имена. Я попросил аббатису строго-настрого заказать монахиням рассказывать кому-нибудь, что в монастыре живут гости. И если среди сестер не окажется предательниц, а у вас хватит терпения и твердости духа дождаться нас, то все кончится хорошо. Только бы не случилось этой непоправимой глупости…
– Какой же?
– Да ведь меня могут убить прежде, чем я успею добраться до наших друзей!
– О, не говорите так…
– Надо все предусмотреть, – хладнокровно ответил баск. – Если ровно через месяц ни я, ни кто-нибудь еще из Королевского полка Лагардера не приедет за вами, то вам придется самим отправиться в страну басков. Оттуда вы легко доберетесь до Байонны, где найдете мою сестру Хасинту, а уж она вам поможет, будьте уверены!
На следующее утро Антонио Лаго собрался в дорогу. Свою одежду горца он сменил на монашескую рясу, самый распространенный и примелькавшийся костюм в Испании. Однако за широким поясом, скрытым многочисленными складками одеяния, прятались два острых кинжала, которые при необходимости легко извлекались на свет божий.
Дабы не привлекать к себе излишнего внимания, Антонио решил отправиться в путь на муле: эти выносливые животные издавна возили на себе святых отцов. Баск с сожалением расстался со своими удобными гетрами и надел обычные для монахов деревянные сандалии, перевязанные веревками.
Итак, попрощавшись с девушками и поблагодарив настоятельницу и монахинь, Антонио Лаго направился к Бургосу, чтобы узнать, где нынче идут военные действия и где, следовательно, предстоит искать Лагардера. Скоро он узнал, что французская армия, одерживая победу за победой, захватила весь север Испании; маршал Бервик занял Урхель и добрую половину Каталонии; было ясно, что кампания скоро завершится. Значит, разыскивать Лагардера и его товарищей следовало в Каталонии.
Антонио предстоял длинный путь, причем проделать его со скоростью королевского курьера ему не позволяло монашеское одеяние. Баск же очень спешил: как только война закончится, шевалье немедля отправится на поиски своей невесты – в этом Антонио не сомневался.
И, однако, проезжая мимо кафедрального собора Бургоса, баск решил помолиться. Как и большинство горцев, он горячо и наивно верил в Господа, молитва вселяла уверенность в его сердце и укрепляла душу, в ней он черпал силы для дальнейшего служения дорогим его сердцу людям.
Поэтому Антонио спешился, привязал мула к столбу возле дверей собора и вошел в храм, желая преклонить колена перед знаменитой фигурой Христа, обтянутой, как утверждали, человеческой кожей. Согласно преданию, статую эту нашли в море рыбаки; покачиваясь на волнах Бискайского залива, она медленно плыла к берегу.
Солнце, проникавшее сквозь цветные витражи, бросало яркие блики на белое, расшитое золотом одеяние Иисуса и его худое, исполненное страданий лицо. Лучи отражались от драгоценных дароносиц и кованой решетки хора, начищенной до блеска тысячами рук верующих; свет проникал и дальше, позволяя всем желающим любоваться строгой красотой расположенных в приделах усыпальниц.