Марина - Рома.
Шрифт:
– Ну, как?
– непривычно робко спросила я.
Он ничего не ответил. Только подошел, отобрал у продавщицы туфли и сам надел их на мои ступни. Выпрямился. Теперь наши глаза оказались на одном уровне.
– Тебе нравится?
– настойчиво потребовала я одобрения, заглядывая в его глаза. Почему-то всю радужку закрыл зрачок, и Рома, наклонившись к моему уху, прошептал:
– Мне нравится.
– Мне показалось, что он хотел добавить что-то еще, но передумал.
– МЫ берем, девушка. И еще.....
– Он отошел, оставляя вертеться меня перед
***
Опера была ужасной. Нет, в театре можно было хотя бы спать. А тут.... Я честно таращилась на сцену круглыми от шумовой волны, глазами. Иногда посматривала на Рому. Он сосредоточено слушал. Я вздыхала, и ждала конца.
Аплодисменты. Бурные и продолжительные. Я тоже встала, искренне отбивая ладони. От радости, что дожила до конца и даже в сознании....
– Тебе не понравилось, - Ромка, смеясь, утащил меня на крыльцо, курить.
– Ну....
– Ладно, ладно, - он обнял меня за открытые плечи, пробежал кончиками пальцев по спине.
– Гулять пойдем?
– В этом?
– я обвела себя рукой.
– В этом.
– Рома посадил меня в машину.
– Но ты в новых туфлях, поэтому погуляем в парке возле твоего дома.
– Машину возле подъезда поставишь?
– Да.
В парке было тихо и безлюдно. Звенели комары. Я послушала, потом открыла сумочку и достала спрей от комаров.
– Ты моя предусмотрительная, - восхитился Рома, подставляясь под струю.
– Ага, я такая, - согласно кивнула я.
Примерно через час гуляния, решили, что на сегодня впечатлений хватит и нам, и окружающим. Редкие запоздалые прохожие удивленно посматривали на нас - мужчина в костюме... и я.
До выхода оставалось метров тридцать, наверное, когда из кустов с гоготом выплыла пьяная компания. Я тут же пожалела, что в оперу мы ходили без Мурза.
Компания нам обрадовалась. И поразилась нашему внешнему виду. Это если перевести на литературный язык.
– Ром, пошли, - я потянула его за рукав, когда он замедлил шаг. Рома дернул плечом и обнял меня за талию, поддерживая на раздолбанном асфальте. Компашка тут же отпустила реплику на тему моих габаритов и того, как именно надо меня эксплуатировать. Рука на моей талии закаменела, а я в нее вцепилась.
– Ром, да ну их, они пьяные, - зашептала я.
– Тшшш,- он прижал палец к моим губами отступил. Затоптался на месте. Нас вполне профессионально брали в клещи.
– Подержи?
– я опустила взгляд. Рома протягивал мне свои туфли. Я растеряно взяла их. Он неспешно пошел к гопникам. В носках одних. Я прижала туфли к груди.
Три минуты. Не больше. Ромка вытирал кровь с рассеченной брови, гопники, постанывая, собирали себя в кучу. Собрали, рванули на выход. Рома пошел ко мне, улыбаясь шальной пьяной улыбкой. Подошел. И поцеловал меня. Я замерла, боясь проткнуть ему ногу каблуком, выронить туфли, и пыталась как-то ответить жадным твердым губам. Туфли полетели в сторону, мои ребра почти хрустнули в неожиданно сильных руках, а у меня выбило дыхание.
–
– Пошли?
– он улыбался привычной доброй улыбкой. Уже обулся, снова обнял меня. Там, где лежала его рука, у меня горела кожа.
– Идем, - проблеяла я. Шли молча. Потом меня отпустил ступор, и я спросила, - Ром, а зачем ты разувался?
– Чтобы не покалечить, - тут же откликнулся он.
– У меня черный пояс по карате.
– Понятно.
– Мы подошли к машине, и я только вспомнила:
– У тебя кровь!
– Да, задел один, - Ромка махнул рукой. Я сурово насупилась:
– А бытовой сифилис не дремлет!
– Ты хочешь обработать мне боевые раны?
– Рома засмеялся, а на лице его мелькнула уже знакомое выражение, от которого у меня волоски на шее стали дыбом.
– Ну, раз благородный рыцарь защитил честь дамы и пострадал, дама просто обязана оказать рыцарю первую медицинскую помощь, - я тоже засмеялась, открыла дверь и только шагнула за порог, как Рома придержал меня за руку:
– Марин, прекрасная дама совершенно ничем не обязана... рыцарю.
– Хорошо, - я легко затянула его в квартиру и включила свет. Мурз сосредоточенно нас обнюхивал.
Перекись и йод Рома перенес стойко. Я шипела за него, и дула на ссадины, вздыхая от гордости и вины. Никто никогда не дрался из-за меня. Ощущения были новыми и непривычными.
Глаз заплыл и придал Роме вид обаятельный и разбойничий.
– Я переоденусь, - я скрылась в спальне, на ходу расстегивая платье. Молнию заело на середине. Повыламывав себе руки минут десять, снова вышла в зал.
– Ром, молнию заело, - пожаловалась я, - боюсь порвать.
– Маринка, ты издеваешься?
– непривычно низким голосом спросил он. Я вскинула голову, отводя свободной рукой волосы.
– В смысле?
– Я точно его на тебе порву, - он подходил ко мне мягким крадущимся шагом. Я отступала в спальню.
– Я думал, я это в магазине сделаю еще....
– Шепот на шее, и коленки тают как растопленное масло. Горячие руки на талии. Молния трещит, ткань рвется. Я выгнула шею, подставляя под горячие губы, прижимаясь всем телом к нему. Щелкнул выключатель - погас свет.
– Ты даже не представляешь, насколько ты красивая, - прошептал он и прикусил мою губу.
– Ты мягкая, теплая... кожа как сливки.... Светится.... Ты вся светишься....
Я судорожно втянула воздух сквозь сжатые губы, и взялась за пуговицы на рубашке. Терпения хватило на три, остальное оторвалось, когда я дернула за полы. Он ужом вывернулся из рубашки, майки, нетерпеливо зашипел, сдергивая с меня белье. Я воевала с пряжкой на ремне.
Горячая смуглая гладкая кожа под пальцами, твердые мышцы. Тяжесть мужского тела - остро необходимая, нужная, желанная. Тяжелый сладкий комок внизу живота. Твердые пальцы, ласкающие грудь, и я выгибаюсь навстречу им, прося еще больше ласки. Хриплый бессвязный голос.