Марина. Стать драконом
Шрифт:
— Ох, простите, — покаянно простонал, пришедший в себя Ларино. — Я просто не заметил, как пролетело время. Вам действительно надо отдохнуть. Тогда договоримся так, завтра утром, часам к девяти…
Маринка закатила глаза и застонала.
— Как? Это рано? — доктор смотрел на неё с изумлением. — Но ведь надо ещё много сделать, прежде чем начнём обучение.
Девушка устало проговорила:
— Доктор, я тут припомнила, что всю жизнь до паники боялась медиков. Теперь понимаю почему. Мне на роду написано, что, как у Вещего Олега, моей гибелью станет змея. Медицинская! Решим так. Завтра вы обрабатываете свои данные. Я отдыхаю.
Доктор ещё некоторое время смотрел на девушку потрясённый отсутствием энтузиазма. Затем тяжко вздохнул и собрался что-то сказать. Не успел. Распахнулась дверь и на пороге вырос раздражённый Джулиан.
— Ларино, я, конечно, понимаю, интересы науки и прочее. Но неужели ради науки надо гробить не только крыс, но и людей?! Им обоим пора спать, а они ещё даже до дома не добрались. Ты их хоть накормил?
Маринка и Брай сидели с самыми невинными лицами, обняв друг друга, похожие на открыточных сироток. Доктор ещё раз взглянул на них, и, не выдержав, рассмеялся:
— Убивай меня. Ты прав, я даже не накормил их, забыл. Ты не представляешь, какие данные мы получили! Мы…
— Довольно! Теперь я буду отправлять их к тебе только под присмотром моих людей. И больше тебе не позволю вытворять такое.
— Понимаешь, Мариан всегда сама решала, когда мне надо остановиться. Мари, ну почему вы не остановили меня несколько часов назад? — укоризненно повернулся он к подопытной.
— Мне было совестно. Вы были так увлечены.
— Достаточно, я забираю их домой.
По дороге оба крепко уснули, и не заметили, как их перенесли в спальни. Недовольная домоправительница, после того, как уложила госпожу в кровать, высказала своё мнение по поводу издевательств доктора, всем желающим её послушать, кто ещё не спал.
Последующие посещения лаборатории Джулиан поставил под жёсткий контроль. Когда он осознал, что Маринка, при всём её остром языке, не в состоянии отказать в дополнительной работе увлечённым медикам, он приставил к ней человека, буквально с часами в руках следившего за проведением занятий.
Дни переходили в недели. Прошёл почти месяц.
К Маринке понемногу возвращались воспоминания о прошлой жизни. Приходили они во сне, и полная картина никак не складывалась. Воспоминания были отрывочными. Частенько они с Браем сидели за коммом, пытаясь выяснить, из какого же времени Марина. Пока не очень получалось. Точнее то, что получалось, обоих откровенно пугало. Мариан попала в двадцать первый век? Получалось, больше трёхсот лет? Говорить о таком кому-либо было просто страшно…
Джулиан и доктор Ларино успокаивали девушку и обещали, что память, рано или поздно, вернётся. Особенно успокаивал доктор, утверждавший, что память вернётся, как только девушка освоит хотя бы половину своих способностей. Однако, при всём её рвении, работа проходила не так уж успешно. Маринка зачастую не понимала, чего добивается растерянный от её бестолковости доктор. Они как будто говорили на разных языках. В первых занятиях с Мариан помогала её мать, теперь же Ларино никак не мог подобрать того, кто смог бы показать девушке на практике необходимые действия.
Пробовали подключить к работе Брая. Оказалось, работать вместе молодые люди не могут из-за общего легкомыслия. Как только Маринка начинала
Тем не менее, Брай и Маринка очень много времени уделяли занятиям, когда их гарантированно никто не мог видеть. Это давало возможность обнаружить в себе самих новые, ещё неизвестные им, грани. Оказалось, оба легко контактируют с животными. Оба прекрасно чувствовали их настроение, желания.
Маринка много раз пыталась говорить с мальчиком мысленно. Оказалось, передавать мысли с помощью слов не выходит, гораздо легче «говорилось» с помощью образов. Даже изобрели свой собственный способ общения — создавали мысленную картинку. Через пару месяцев они легко «беседовали» находясь в своих комнатах.
Брай пришел в восторг! Теперь вечерами, находясь в своей комнате, он не оставался одиноким. Мариан была слишком занята и не могла уделять братишке много внимания, а Маринка, не загруженная работой в офисе, развлекала его столько, насколько хватало их сил. Постепенно слова для них переставали иметь большое значение и часто, даже находясь в одной комнате, они обменивались вместо реплик образами. Причём оба заметили — с тех пор как начали свои мысленные контакты, передавать друг другу эмоциональное состояние становилось с каждым днём проще. Часто Маринка знала, когда мальчика мучили ночные кошмары, и приходила успокоить.
Джулиан и окружающие поражались, насколько эти двое понимают друг друга, жест, взгляд и они всё знают. Маринке иногда хотелось поделиться с Джулианом или доктором их тайной, но она понимала — тайна, которую узнает ещё кто-то, перестанет быть столь привлекательной. Она сама становилась девчонкой, по вечерам беседуя с Браем. Маринка чувствовала — несмотря на постоянно окружающих людей, мальчик очень одинок, особенно теперь, когда исчезла сестра. Только теперь он осознал, как много та значила, как много они давали друг другу.
Занятия с доктором Ларино мало-помалу перешли в новую фазу. Он уже не пытался заниматься с Маринкой «как полагалось». Ларино стал давать задания, не объясняя, как она должна их выполнить. Иногда она билась впустую несколько дней. Но подсказки от доктора получала всё реже и реже. Наконец результаты общих стараний начали проявляться. И тут, что называется, грянул гром.
Однажды утром, когда Маринка и Брай устроились в аэромобиле, водитель приготовился взлететь. Неожиданно для всех троих Маринка перегнулась через спинку переднего сиденья и нажала на кнопку аварийного сигнала. Брай среагировал мгновенно — распахнул дверцу и вывалился на траву. Маринка тоже успела выскочить, а вот несчастный пилот замешкался…
Ослепительная вспышка…
Ветер…
От машины не осталось даже пепла, только выжженное на траве пятно и несколько сплавленных в монолит деталей.
Когда подбежала служба охраны, Марину и Брая немедленно отправили в лабораторию под усиленной охраной. Техники остались выяснять, что же могло произойти с, казалось бы, безопасным средством передвижения.
Только в лаборатории они пришли в себя. Оказалось, у Брая обожжена сетчатка глаз — не вовремя оглянулся на Маринку. Та отделалась парой ссадин. Оба получили незначительное облучение. Собственно — ничего страшного.