Марионетка
Шрифт:
Зато он знал, что эту миссию надо было поручить кому-то более опытному. Тому, кто не поведется на соблазн, отомстить семье Валадис за похищение пегасов ее величества, кто не будет рисковать собственной жизнью, ради мелкого хулиганства.
Три трупа.
Одного разорвало почти пополам зарядом гномийской ручной мортиры. Быстрая смерть, хотя и некрасивая. Второй, сидел в ветвях баньяна, когда его накрыло куполом ледяной бури. Видимо напугался, потерял ориентировку или попросту поскользнулся на оледеневших ветвях и упал. Его шея торчала
И был четвертый, живой. Трус. Старший, без разрешения, которого они бы не напали. Тот, что бежал. Когда я вернусь в Доминион, я непременно узнаю, кто это был, и вызову на дуэль, подумал Ворчун, а потом поправил себя. Если вернусь…
— Слушай, ну, в самом деле, отличный же лук! Смотри, клеймо самого мастера Ауле Винчестера! Лор, ну почему я не могу его взять?
— Потому, Аса, что это мародерство! — лицо лейтенанта брезгливо сморщилось.
— Да ему без надобности уже, ну, пожалуйста…
— Ты можешь взять оружие убитого в бою, если нанесла ему рану, и он был повержен, — выдавил из себя Ворчун. — Лук не должен оставаться в земле. Тетива должна петь…
— Вот видишь! Джониен говорит, что можно! И стрелы возьму… И амулет от дрожания рук… Ну не смотри на меня так, Лор, мне стыдно становится, что тебе ничего не перепало!
— Ну, если это соответствует их традициям… — Лицо оберлейтенанта скривилось так ненавидимой Ворчуном гримасой сомнения и недоверия.
Ненависть переполняла Ворчуна. Сейчас даже копошащийся где-то в укромном уголке его души паук заклятья кайзера Гора с трудом удерживал Ворчуна от того чтобы удалить в незащищённые спины Лоренца и Асанте.
Ворчун ненавидел Дизраэли. Нет, совсем не за то, что фаворит Викториэль впутал его в эту историю, не за то, что ему приходилось рисковать своей жизнью. Он ненавидел его за мягкость и любопытство. Надо было убить Лоренца в Ханау.
Он ненавидел Ворона за то, что тот напросился на визит к Тарку. Ведь догадывался небесный лорд, кто такой господин хаттийский посол. Не мог не догадываться и все равно не предупредил. А в результате Ворчун вынужден сопровождать короткоживущих низших в этом путешествии.
Он ненавидел кайзера Гора, за то, что тот посадил в его голову эту дрянь, что дергала его за ниточки, не давая ни умереть, совершив подвиг, ни вести спокойную тихую жизнь. Он должен был предавать своих друзей и ничего не мог сделать с этим. И сейчас не мог убить врага…
А людей, в общем, он не ненавидел. Он просто знал, что низшие должны исчезнуть с лица земли.
Гусар они нагнали к вечеру, на самой границе земель раджи Таннасара, но на ночь останавливаться они не стали. Джониен весь день был замкнут, неразговорчив и за дорогой
Лоренц понимал, что эльф тяжело воспринимает гибель представителей своей расы. Отношение к смерти у эльфов вообще сильно отличалось от человеческого. Для людей это была закономерность. Конец пути, который рано или поздно случится. Даже величайшие из магов редко когда проживали дольше трех сотен лет. Другое дело геш-галь, для которых это была трагическая случайность, внезапная остановка на пути длинною в вечность…
Лоренц боялся погони, а потому продолжил двигаться ночью. Благо Конрад мог вести их и в темноте. Баронет не хотел останавливаться и утром, но тут уже взбунтовался бестиенмейстер. С его аргументами Лоренцу пришлось смириться. Лошади действительно были загнаны вконец, и нуждались в отдыхе.
Конрад вообще вел себя странно, после похищения. Постоянно кидал пристальные взгляды на Айрин, о чем-то шептался с Асанте и Ирэн. До этого он жрицу Агни практически игнорировал, и такая смена отношения показалась баронету странной. На утреннем привале он постарался незаметно отвести в сторону Асанте.
— Что с ним?
— А ерунда, не переживай, Лоренц, — ответила лучница, проверявшая натяжение своего нового лука.
— Его так напугал метаморфоз Айрин?
— Нет! Совсем наоборот, он влюбился!
— В Айрин?!
— Скорее в Саотомэ, ее медведицу, — захихикала Асанте, — все расспрашивал нас как ее спровоцировать на превращение.
— А он извращенец! Ну да, впрочем, я не удивлен! — Вильгельм незаметно подошел сзади и услышал последние реплики. — Хмм, любопытно будет посмотреть, на «процесс» — он оскалился, — Помниться, было это, когда нас банда орков отрезала от основных сил, и мы месяц сидели в заброшенной крепости в горах. Еда — ладно с ней, хватало дичи, но девушек недоставало категорически. Надо было как-то выходить из положения…
— Ой, фу, Вилли, замолчи! Даже слушать не хочу, — Асанте сняла с лука тетиву и ушла.
— Я, пожалуй, тоже пойду, надо наложить охранительные чары, — поспешил ретироваться Лоренц.
На их счастье, погони так и не последовало. Толи сбежавший от них эльф не смог быстро добраться до своих, толи длинноухие не решились ступать в открытую на землю кээра. Последнее, впрочем, было маловероятно. Судя по тому, что уже видел Лоренц, особой щепетильностью в соблюдении границ лесная стража не отличалась.
Они спокойно следовали по редкому широколиственному лесу. Близость гор чувствовалась все больше по прохладному дыханию ветра. Гном воспрял духом, он уже предвкушал, что скоро они выдут на чистое, открытое ветрам и солнцу нагорье из этих отвратительных зарослей. Элам обещал в честь этого из первого же встреченного им горного барана сделать большой казан настоящего гномийского плова. Посулы эти Лоренца оставили достаточно равнодушным, в отличие от Вильгельма, у которого, только что не текли слюни.