Мария-Антуанетта. С трона на эшафот
Шрифт:
Станислав, кажется, с трудом удержался, чтобы не наброситься на фаворитку с кулаками, а я мысленно ей зааплодировала. Но только мысленно, я демонстративно не замечала эту даму.
Когда невесту Станислава, Марию-Жозефу, привезли в Версаль, мы даже пожалели бедолагу.
Вот почему, когда меня только готовили к поездке во Францию, надо мной измывались целый год?! Исправляли зубы, улучшали фигуру, хотя было понятно, что она просто детская, воспитывали и обучали… Почему этого всего не сделали с Жозефой? Почему ее не заставили похудеть или выщипать черные усы на верхней губе, почему не вымуштровали
Но я тут же поняла, что мне нравится быть совершенством, и теперь я могла гордиться тем, что выглядела совсем не так, как Жозефа, хотя была куда ее моложе. А еще я злорадно прошептала Луи:
– Будущая графиня Прованс действительно не отличается ни красотой, ни изяществом, не повезло графу. Думаю, вам, Луи, повезло куда больше.
Супруг внимательно посмотрел на меня и вдруг широко улыбнулся. Я так редко видела у него улыбку, наверное, даже никогда, потому просто замерла. Вот если бы он всегда так улыбался!
Противостояние со Станиславом, как ни странно, сильно сблизило нас с Луи. Мы вдвоем отбивали его нападки, и теперь я все чаще ловила на себе взгляд мужа, и все чаще он был восхищенным.
После свадьбы Станислав стал почти открыто хвастать своими успехами в постели. По Версалю разносилось: «четыре раза за ночь!» Я успела если не подружиться с Жозефой, то хотя бы принять ее в свой круг, потому что понимала, как ей одиноко в малознакомом обществе, и вспоминала себя год назад. Поэтому у меня была возможность осторожно поинтересоваться действительным положением дел. Жозефа изумленно подняла на меня глаза:
– Что, четыре раза, мадам дофина?
Пирожное застряло у меня в горле. Она даже не понимает, о чем я говорю?! А как же потрясающие рекорды Станислава, едва ли не затмевающие успехи деда, по ночам? Не желая обидеть бедную Жозефу, я ни словом не обмолвилась при дворе о настоящем положении дел, но сказала Луи:
– Луи, Станислав лжет о своих делах с Жозефой. У них ничего такого нет.
Дофин изумленно уставился на супругу, потом странновато дернул головой:
– Почему вас это интересует? Не лезьте в чужие дела, достаточно своих.
Антуанетта половину ночи проплакала. Она ведь так хотела помочь мужу, а он просто нагрубил в ответ! Разве ее вина, что он даже не пытается стать действительно мужем? Не в красоте и привлекательности дело, Жозефа куда страшней, но Станислав же не отказывается с ней спать. Пусть даже не четыре раза за ночь, но хотя бы женой ее сделал?
Как много может значить слово…
Тетушки не могли слышать имени мадам Дюбарри! Стоило ему прозвучать, как у всех троих разливалась желчь. Я подозревала, что она разливалась у Аделаиды, а остальные ее просто привычно поддерживали. Фаворитка короля, конечно, не та особа, с которой мне хотелось бы разговаривать, но если бы не тетушки, я не начала бы такую войну против мадам Дюбарри. Хотя именно из-за нее я в первый же день попала в дурацкое положение. Если честно, то из-за себя, но вызвано оно было именно мадам Дюбарри.
Во время обеда я обратила внимание на красивую молодую
– О, да, очень! Каковы ее обязанности при короле?
Я уже поняла, что она как-то связана с королем, потому что привел ее именно Людовик.
Мой голос был требователен, все же неприятно сидеть и ждать ответа на простой вопрос, кто перед тобой. Графиня де Ноай замямлила:
– Она… доставляет королю удовольствие.
– О, тогда я составлю ей конкуренцию, потому что теперь я буду стараться доставлять королю удовольствие!
Мне действительно казалось, что отныне моя задача – развлекать короля разговорами, как можно чаще улыбаться ему своими исправленными зубами, быть милой и очаровательной, чтобы он всегда был в хорошем настроении.
Но придворные почему-то просто уткнулись в свои тарелки, а многие даже закашлялись. Я сказала что-то не то?
Графиня де Ноай тихонько пояснила:
– Это не совсем то удовольствие, которое вы себе представляете. Это удовольствие особого рода.
Краска бросилась мне в лицо, я поняла, что перед мной любовница короля мадам Дюбарри, о которой, вообще-то, рассказывали еще в Вене. Как же можно было так опозориться?! Хорошо, что дофин ничего не понял или просто не расслышал, его интересовала только еда.
Но как может любовница короля, да еще и с таким грязным прошлым, как у Дюбарри, сидеть за одним столом с приличными людьми, с нами с Луи?! Я уже ненавидела эту наглую выскочку!
Поэтому, когда тетушки объявили, что у них с мадам Дюбарри настоящая война, я безоговорочно встала на сторону тетушек! Она от меня не услышит ни слова. Я в Версале не хозяйка, хотя и первая дама, но разговаривать с ней меня никто не может заставить.
Короля удивило мое неприятие мадам Дюбарри и упорство в нежелании с ней общаться. Я действительно проходила мимо, не поворачивая головы в ее сторону и не отвечая на ее приветствия. Если нам приходилось какое-то время стоять рядом, например в ожидании короля, я норовила уставиться в окно, принималась напевать какую-то мелодию, заговаривала с совершенно неинтересными мне людьми, только бы не общаться с ней.
Двор поделился на две части и замер в ожидании развязки. Но я ни ссориться, ни сдаваться не собиралась, я просто не замечала ту, перед которой склонялись многие другие. Мне можно, я дофина, первая дама Версаля.
Короля сначала эта ситуация забавляла, потом начала сердить. Видно, очень уж сильно на него наседала сама мадам Дюбарри, требуя, чтобы он заставил меня сказать ей хоть слово. Я сопротивлялась, как могла. Король вызвал нашего посла Мерси д’Аржанто и выговорил ему из-за моего поведения. Пришлось и мне выдержать натиск Мерси. Я устояла. Во время второй беседы король на посла уже кричал. Но не на меня же, потому я все равно не замечала мадам Дюбарри.