Мария-Эстелла, или Призраки из прошлого
Шрифт:
Элоиза и Себастьен переглянулись. Он подмигнул ей, а она стояла — ни жива, ни мертва, и широко открыв глаза. Потом опомнилась, попрощалась еще раз и убежала к себе.
Легла спать, но сон не шел. Ровно до тех пор, пока она не убедила себя в том, что в наследстве бабушки Иларии нет для неё ничего особенного. И теперь ей придется с этим жить.
5.1 Когда заканчиваются слова
История пятая. Винченцо Анджерри, или От судьбы не уйдёшь
Кому повешену быть, тот не утонет
Народная мудрость из уст Доменики Примы
* 1 *
День
В последние две недели жизнь вновь текла неспешно и осмысленно. Доменика Прима всё ещё не пускала её в библиотеку, а только ворчала, что странные нынче люди пошли — сначала годами сидят, сложа ручки, а потом хотят, чтобы у них за месяц откуда-то взялись силы и умения. Сарабанда оттачивалась и становилась ощутимо лучше с каждым занятием. Юная Анна сдавала годовые экзамены, и даже целый один раз обратилась за помощью по спецпредмету. Из школы Доменика её не выпустила, поэтому Элоиза приехала туда сама, вызвала Анну, они гуляли по старому кладбищу, тому самому, на которое перестал приходить рыцарь Дамиан, и обсуждали возможности и их границы. В процессе обсуждения нечаянно сломали фрагмент забора, но часть тут же восстановили сами, остальное на следующий день отреставрировали специально обученные люди.
Также Элоиза усердно ждала, пока у нее в голове каким-то неведомым ей образом уложится всё то, что она хаотически и беспорядочно читала в библиотеке. Однако или ещё не прошло положенного времени, или не сошлись светила, или не наступил роковой день… в общем, ничего не происходило. Даже с предсказаниями больше не ладилось — после того раза с Себастьеном снова как отрезало.
Она отремонтировала машину и привела в порядок свою особу, чтобы больше не шокировать обитателей дворца. На следующий день после того памятного ужина Себастьен забежал на минуту к ней в кабинет, убедился, что с ней все в порядке, и убежал дальше. Потом еще заглянул Лодовико, тоже убедился, что она выглядит и ведет себя обычным образом, но сказал, что всегда будет хранить в памяти образ девушки с окраины на разбитой машине, так она его впечатлила. И с тех пор всё стало, как всегда.
Где-то раз в три-четыре дня они встречались с Марни и разговаривали обо всем на свете. Нет, она не рассказывала ему про тонкости применения способностей, но поговорить о поисках себя с ним было очень даже можно. Он внимательно слушал, утешал, иногда смешил и тормошил, иногда давал очень серьезные и точные советы. Нет, это не были свидания в нормальном смысле слова, но это было очень здорово. Надо будет написать ему и предложить поужинать и поговорить, например, в понедельник.
Она просматривала каталоги летних коллекций, чтобы представлять, что ее завтра ждет в магазинах. И сама при этом никого не ждала. И услышала только возмущенный
— Без доклада! Немыслимо! Святой отец!
Дверь без стука отворилась и в кабинете возник Винченцо Анджерри собственной толстой и самоуверенной персоной.
— Добрый день, госпожа де Шатийон. Как поживаете?
Начало разговора уже не предвещало ничего хорошего. Те, кто приходил к ней в кабинет по делу, и начинали обычно с дела.
— Добрый день, слушаю вас, — она даже не подняла глаз от монитора, изо всех сил делала вид, что страшно, очень страшно занята.
— Мне необходимо обсудить с вами один очень важный вопрос.
— Слушаю вас, — она по-прежнему не глядела на него и очень внимательно рассматривала картинку на мониторе.
— Это очень важно и очень лично, вы не могли бы подойти ко мне? Я не хочу, чтобы мои слова слышали люди в вашей приемной.
— Я не говорю и не делаю вещей, которые мне нужно было бы скрывать от людей в моей приемной, уж извините. Это аналитическая служба, здесь работают с информацией, если вы забыли.
— С вами все так, но со мной-то нет! Выслушайте меня, будьте добры.
Элоиза подняла глаза от монитора, и если бы святой отец был чуть сообразительнее, то понял бы, что еще шаг — и эти глаза начнут метать молнии. В прямом смысле этого слова.
— Давайте договоримся о времени встречи. Вся следующая неделя у меня уже расписана, так что… — она изо всех сил старалась говорить вежливо.
Но он не был сообразителен, только настойчив.
— Нет, госпожа де Шатийон. Вы не понимаете. Все очень, очень серьезно.
— В самом деле? — обо всех действительно серьезных вещах, происходящих в палаццо д’Эпиналь, она знала если не из поступающих к ней сведений, то от кардинала, от Марни или от юристов.
— Да-да, все серьезно и важно.
Она встала и пошла к двери, собиралась открыть ее и громко сказать «Брат Франциск, проводите отца Анджерри, он уже уходит», но он с невероятной для таких габаритов ловкостью возник у нее на пути и схватил за обе руки.
— Госпожа де Шатийон, вы такая неотразимая женщина, что я даже просто смотреть на вас не могу, у меня дух захватывает!
Элоиза слышала о проблемной теме «Анджерри и женщины». Анна рассказывала, что ее в свое время защитил от домогательств не то прямой и очень недвусмысленный запрет кардинала родственнику, не то угрозы, которые столь же прямо и недвусмысленно высказал Лодовико. Еще рассказывали, что пару раз Анджерри били безопасники, били в кровь и в синяки, и их потом никто за это не наказывал, хотя Анджерри и жаловался кардиналу. Кардинал никогда его не поощрял и не покрывал, но Анджерри по-прежнему был уверен в своей безнаказанности. Тем более что жаловались на него далеко не все женщины из служащих в штате кардинала, многие предпочитали молчать.
— Господин Анджерри, — проговорила она едва слышно, но очень внятно, — если вы сейчас уберете руки и уйдете, я обещаю, что не буду вас преследовать. И если вы больше ни разу не переступите порог этого кабинета, то ничего вам и не будет. Вы поняли?
— И что же вы мне сделаете? — хмыкнул он. — Вы мне давно понравились, вы красивая, ни с кем не спите, как говорят, значит, будете спать со мной. Возражать не советую, дядюшка все равно мне ни слова не скажет. Аналитиков у него целый отдел, а я — один.