Мария в поисках кита
Шрифт:
— Вот и Морайя говорил, что ты — самый настоящий феномен.
— …и то, что они меняются, для меня не секрет. Загвоздка в том, что ведут они себя по-подлому, выносят на поверхность всякую хреновину. Ну что бы им не повернуть тогда к Сан-Хавьеру? К Санта-Поле? Пусть бы и разбирались там с гремя сучками…
— Морайя был о тебе высокого мнения. Чрезвычайно высокого.
— Не иначе как умаслить меня хочешь, друг мой Маноло? Чтобы я изменил свое мнение о сраном шведишке…
— Я вовсе не прошу
— Да я просто в бешенстве!
— А его адрес у тебя не сохранился?
— Не сохранился. К чему мне его адрес?
— Он давал его тебе, я знаю. Вырвал лист из ежедневника и написал адрес на нем. И выразился в том смысле, что если случится что-нибудь интересное…
— У нас вот уже три года случается что-нибудь интересное. Каждую зиму. Только знать об этом какому-то сраному шведишке вовсе не обязательно. И никому не обязательно. Это тайна, будь она неладна! Наша с тобой тайна. Я уже язык сбил, втолковывая тебе про нее. Но ты, я смотрю, не хочешь униматься.
— Дело не во мне, Анхель-Эусебио! Ты мой единственный друг, и я всегда был за тебя. И хранил тайну.
— А теперь? Ты больше не собираешься хранить тайну?
— Нет-нет, что ты! От меня не то что человек, кошка ничего не узнает!
— Тогда какого черта всплыл этот засранец Морайя?!
— Он дал тебе адрес…
— Я им давно задницу подтер, адресом! Сказано тебе — нету его, нету!
— Есть.
— Заткнись! По-хорошему тебя прошу, Маноло!..
— Успокойся, пожалуйста, успокойся! Если уж на то пошло — не одному тебе он оставил листок из ежедневника…
— Вот как? Кому же еще?
— Мне.
— Ах, ты… Сукин ты сын, Маноло!.. Ты еще худший засранец, чем плешивый Морайя! Убить тебя мало, сукина сына! Еще и комедию ломал…
— Успокойся, пожалуйста, успокойся!
— Хорошо. Я успокоился. Видишь — успокоился. Держу себя в руках. Ты… ты написал ему?
— В общем — да.
— И что же ты написал?
— Ничего особенного. Ничего о мертвых девушках, если это тебя интересует. Ни слова о нашей тайне. Маноло совсем не такой дурак, каким его хотят представить.
— Я и не говорил, что ты дурак.
— Говорил. Говорил, что голова у меня некрепкая, что она — как худое ведро… А я всего лишь сообщил, что у нас появилось кое-что интересное. Появились киты. И что киты эти поют совершенно особенные песни… Это ведь не очень далеко от истины?
— Совсем недалеко, друг мой Маноло. Если ты именно так видишь истину.
— Слышу. Я только слышу ее, Анхель-Эусебио. Но не могу понять. Потому-то мне и нужен Морайя. Морайя и его чудесный
— Я не сержусь. Если бы мне самому приспичило послать весточку шведскому чудиле, вряд ли я сочинил бы лучше.
— Ты вправду так думаешь?
— Конечно. При условии, что ты написал не про сучек, а про китов. Про их песни. Но если ты слил информацию о том, что произошло на самом деле… То должен понимать — огребем мы за нашу самодеятельность по полной. Сгнием в тюряге, как какие-нибудь убийцы.
— Мы не убийцы!
— Никто и разбираться не станет.
— В том письме было только про китов и их песни, Анхель-Эусебио. Только про них! Клянусь тебе! У меня и черновик остался. Хочешь посмотреть?
— Это лишнее.
— Так ты не сердишься?
— Нет. А ответ от шведа уже пришел?
— Неделю назад.
— И ты молчал?!
— Я боялся… что ты будешь сердиться.
— Да не сержусь я, не сержусь! Ты же видишь. Чего он там накарябал?
— Что приедет в середине января… Числа пятнадцатого-шестнадцатого…
— Погоди-ка… Сегодня ведь уже девятое! Выходит, через неделю он будет здесь.
— Выходит, так.
— А ты уже придумал, что надуешь ему в уши?
— Нет… Не знаю, с какой стороны и подступиться, чтобы не потревожить тайну. Может, посоветуешь, как быть? Ты ведь самый умный на острове, Анхель-Эусебио. Самый-самый умный…
— Дешевые приемчики, друг мой Маноло!.. Что ж ты не спросил у меня совета, когда отправлял письмо Морайе? Ладно… Что сделано, то сделано. А теперь еще раз уточним ситуацию, хотя она и дурацкая. Тебе частенько является сучк… Самая первая девушка, которую мы нашли. Все верно?
— Да.
— Как она выглядит?
— Как если бы я встретил ее в Мадриде, на солнечной стороне улицы…
— …и она улыбнулась бы тебе. Весь этот бред я уже слышал. Она похожа на привидение?
— Я ведь уже говорил… Она — как ты. Как я. Как старуха Майтэ, когда та обсчитывает пришлых людей.
— Да-а… Ничего реальнее и придумать невозможно. Она пытается вызвать тебя на общение, так? Что-то рассказать тебе? Все верно?
— Да.
— Но звуки, которые она издает, тебе непонятны.
— Они высокие. Очень резкие. Похожие на свист. На щелканье…
— Про спицу в ухе я тоже помню.
— Ее нужно вытащить, Анхель-Эусебио! Иначе мне несдобровать!
— Успокойся, успокойся!.. Мы обязательно что-нибудь сообразим. Только откуда ты взял, что так говорят именно киты?
— Морайя давал мне послушать китов. У него куча записей. И они очень, очень похожи…
— Но не факт, что это — то же самое. Идентичное, выражаясь научным языком.
— Прибор!.. Его чудесный прибор установит точно.