Марк Агриппа

Пантелей

У Луция Антония покраснели уши, но внешне он остался спокоен. Агриппа предложил отличный план компании, и отказаться было бы просто глупо, но в первой СВОЕЙ войне, Луций втайне мечтал о чём-то героическом и эпохальном, а в плане же ничего такого и близко не было. Всю опасную работу предполагалось сделать руками банды Комосика, легионы должны были идти в арьегарде. Как заградотряды, чтобы после взятия Пантикапеи, вынудить, оставшихся в живых дикарей, наняться в войско парфянского царя. С Комосиком этот план Агриппа уже обсудил, оставался Главком. Наконец Луций решился.

— Давай хотя бы Херсонес сами захватим. Мы всё-таки воины, а не пастухи. Нас легионы просто не поймут.

И это ожидаемо.

— Тебе

решать, Луций. Считаешь, что Херсонес лучше брать нам — возьмём.

Счастливая улыбка.

— Четвёртый Скифский будет брать Херсонес. Я сам его поведу. Данубийскую эскадру придётся разделить, остальное по плану.

Агриппа молча, с бесстрастным выражением лица, сделал сыну легионерский салют.

Доклад консулов в Сенате проходил при полном аншлаге, все хоть мало-мальски живые сенаторы повелели тащить себя на это заседание. Всё время доклада Гая Азиния Галла в зале все сидели не дыша, стараясь не упустить ни слова докладчика, при этом лихорадочно рассуждая, каждый о своём. Когда консул закончил, все взгляды скрестились на Принцепсе Сената, Друз пожал плечами.

— Агриппа сказал, что Партия нужна, иначе погибнет Рим. Ему виднее.

В зале заседаний римского Сената зашелестели, зашептали, зашипели, пошло бурное фракционное обсуждение. Всех практически поставили перед фактом существования новой ступени власти, высшей ступени. А они тогда кто? Друз все претензии отмёл напрочь.

— Вы все слышали пророчество. Раз вы узнали про Партию только сегодня, значит так и было НАДО.

Тут же инициировал голосование о доверии.

— Если будет хоть один сомневающийся, я немедленно подам в отставку.

Доверили естественно единогласно, никто не хотел становиться добровольным изгоем. Около шестисот сенаторов и магистратов в этот момент мысленно переигрывали брачные планы на детей и внуков, им было не до сомнений в божественных пророчествах.

Гай Цильний Меценат был твёрдо уверен в успехе своей миссии, поэтому заранее изготовил и отправил на тибрский остров оборудование для римского эмиссионного центра. Тибрский остров, так и оставшийся собственностью Вара, уже был полностью перестроен. Он перекинул мосты на оба берега, между ними, примерно в центре острова, расположился новенький и вызывающе шикарный тибрский Форум, новый центр деловой жизни Вечного Города. Университет уже переехал на левый берег Тибра, разместившись пока во временных строениях. С капитальным строительством решили пока не спешить, строительные технологии совершенствовались на глазах, а столь монументальном проекте, хотелось применить новинки по максимуму. Гай Юлий Гигин цвёл и пах, он снова нашёл хороших учеников, снова занимался любимым делом. Он рассказывал возбуждённо, переодически вскакивая и начиная жестикулировать в подтверждение важности и невероятности своих открытий. Меценат слушал молча, лишь изредка делая пометки в личном дневнике. Ему было даже жалко Гигина, тот обязательно распереживается и станет отпираться, но Партия сказала НАДО. Да, Гигина решили принять в Партию, кандидатский срок ему зачли на отлично. Ага, закончил прыгать. Меценат откашлялся, подбирая слова.

— Отлично, отлично. А я тебе тут как раз ещё кое-что привёз, почти по твоей части. Ведь ты у нас лучший математик?

Гигин важно кивнул. Безусловно, с полным правом. Меценат вздохнул — точно расстроится.

— Ну тогда слушай.

Гай Цильний Меценат сумел подобрать нужные слова. Хоть Гигин поначалу и пришёл в ужас от перспективы самостоятельно печатать богов, слово за слово, ужас в глазах сменился на интерес. Действительно, это настоящая наука, кому попало её не доверишь. Тем более, что безопасность и прочие головные боли, связанные с большими деньгами, возьмёт на себя человек Мецената, какой-то военный головорез.

— Я согласен, Гай Меценат.

— Ребята так решили.

Это не добыча, а какой-то подарок. Остальные легионы нас за это презирать будут…

Херсонес взяли с ходу, прямо с кораблей. Выгрузились, одна когорта выстроилась черепахой и сразу направилась к воротам, волоча за собой длинный канат, дошли до ворот, укрепили блок, продели через него канат и сразу же начали отходить обратно. На противоходе к воротам пополз крытый возок, привязанный к другому концу каната. Дотатащился, небольшая пауза, потом оглушительный бабах, первые ворота будто сдуло. Свисток, вторая когорта двинулась к внутренним воротам, второй возок, второй бабах, вторые ворота. Железные черепахи когорт неотвратимо поползли в город, через четыре часа война в Херсонесе была закончена.

— …Это не война, резня какая-то…

Луций отдал город своим орлам на разграбление, но легионеры всё, до последней медной монетки, ссыпали в общую кучу. Примипила послали объясняться, боги такой халявы не любят, как бы удачу не спугнуть. Примипил Четвёртого Скифского старательно подбирал слова.

— На всю армию надо разделить. Принимай пока всё в казну легиона.

Луций стоял в полном недоумении. Вот тебе и совершил подвиг, лучше бы отца послушал. От самокопаний его отвлёк сводный младший брат Гай Випсаниан, командир приданной вексиляции сапёров из Четвёртого Македонского.

— Сигнифера вызови, пересчитать всё надо.

Публий Квинтиллий Вар, которого Агриппа отослал надзирать за хозяйством в Марцелле-Германике, нашёл на месте бывшего легионного лагеря огромный город. Необычный, очень необычный для своей эпохи — у него не было стен. В них отпала надобность. Нет коммунизм ещё не наступил, но пушки уже сказали своё веское слово в архитектуре городов. Оборона теперь была не видима, но тем не менее непреодолима. СынОвья центурия Гая Мецената почти целиком училась в военно-морском училище, им предстояло в недалёком будущем возглавить экспедиции в заокеанские земли. К их освоению готовились тщательно, и загодя начали готовить кадры. Кадры решают всё! И да помогут им боги. Вар усмехнулся двусмысленности собственных мыслей. Навеяло. Он стоял в подземном хранилище в промышленной зоне. В зоне, кстати, забор был, вышки, периметр, все дела.

— Ну и что с ним теперь делать?

Гермоген пожал плечами.

— Можно проволоку делать. Как раз до Рима хватит.

— И по легионеру к каждому столбу?

Гермоген лишь снова пожал плечами. Действительно, бесполезный металл, одни хлопоты с его охраной. Медь на провода не хуже годится, а стоит в разы дешевле.

— Можно помельче перечеканить, совсем мелкими чешуйками. Монеты же всё равно нужны, а медь мы подчистую выгребаем.

— Хотели же из аллюминия?

— Да когда ещё до него дойдёт. К тому времени и для серебра что-нибудь придумаем.

На том и остановились. Действительно, не строить же ещё одно хранилище, более важных забот хватает.

Со взятием Пантикапеи закончилась Боспорская война. Её итогом стало прирастание земель аж на три провинции сразу. Каппадокия и Тракия впечатлённые совместными действиями Рима и лютых дакийских дикарей, добровольно признали себя римскими провинциями, и поскольку они по факту становились внутренними, то сразу передавались Сенату. Легионы туда даже не заходили. Луций Антоний наслаждался заслуженной славой, ещё больше гоняя своих орлов на военных учениях, он правильно понял притчу отца про огонь, воду и медные трубы, и с головой погрузился в любимое дело. Агриппу завалили корреспонденцией, он едва управлялся, даже при помощи Германика. Все сенаторы захотели вступить в Партию, и интересовались у Агриппы условиями. К каждому был индивидуальный подход, что отнимало уйму времени. Надо ехать в Рим, разбираться на месте. Агриппа поднял глаза на зашедшего попрощаться Комосика. Прощальное напутствие, не более того.