Маркиз должен жениться
Шрифт:
Пинтер откинулся в кресле и с удовлетворением произнес:
— Значит, на самом деле вы не помолвлены с лордом Стоунвиллом?
О Господи! Весь этот маскарад ей не по силам.
— Я… видите ли… это все…
— Очень сложно, — сухо закончил за нее Пинтер. — Я тоже так думаю.
Оглянувшись на открытую дверь, Мария быстро зашептала:
— Пожалуйста, никому этого не рассказывайте. Тайну надо сохранить до тех пор, пока вы не найдете моего жениха.
— Для кого надо? Для вас или для его светлости?
— Для нас
— Расскажите мне о вашем женихе, — вздохнул Пинтер и вынул блокнот. — О настоящем. Мне надо знать, где он был, почему вы решили, что он пропал, и все, что вы узнали. — Он бросил на нее строгий взгляд. — И на сей раз мне нужна правда. Я не берусь за дела, если клиенты мне лгут.
Мария смущенно опустила глаза.
— Правду. Да, сэр.
Следующие полчаса Мария рассказывала сыщику о своих поисках и отвечала на бесконечные вопросы.
— А теперь расскажите мне, какое отношение имеет к этому лорд Стоунвилл.
У Марии вспотели ладони.
— Он мне помогает.
— Почему?
«Потому что моего кузена обвинили в краже сумки у его знакомого».
— Это не имеет отношения к поискам моего жениха.
Сыщик ответил ей твердым взглядом.
— Имеет, если цена за его помощь выше, чем может заплатить порядочная девушка.
Мария тотчас поняла, что он имеет в виду, и густо покраснела.
— Это не так, уверяю вас, это не так.
— Мисс Баттерфилд, скажите мне вот что. Вам что-нибудь известно о человеке, на чью помощь вы рассчитываете?
— Мне известно достаточно.
— Известно ли вам, что его мать убила его отца, а затем покончила с собой?
Мария онемела от ужаса.
«Что, если я поклянусь могилой матери, что сдержу обещание? К такой клятве я отношусь серьезно».
— О, бедный Оливер! — прошептала она.
— На вашем месте я подождал бы с сочувствием, — резко произнес мистер Пинтер. — С того самого дня он ведет беспутную жизнь. Человек, на которого вы полагаетесь, известен своими интрижками с актрисами и падшими женщинами. Он проматывает состояние в лондонских борделях, а Холстед-Холл приходит в упадок.
— Где это случилось? — с трудом выдавила Мария.
Пинтер заморгал.
— Что?
— Убийство его отца и самоубийство матери.
— В охотничьем домике поместья. Но почему вы спрашиваете?
— А сколько ему было лет? — не отвечая, задала она следующий вопрос.
— По-моему, шестнадцать.
Превозмогая боль в сердце, она сказала:
— Но ведь он был совсем ребенком. Неужели вам его не жаль? Потерять родителей в такой ужасной трагедии и в таком юном возрасте оказаться главой семьи с четырьмя младшими братьями и сестрами! Случись подобное с вами, вы бы справились? Не возненавидели бы весь мир и не пустились бы во все тяжкие?
Пинтер нахмурился.
— Нет. Я сделал бы выводы, избрал бы более разумный образ жизни. А он и его родственники предпочитают бросать вызов обществу своим
Мария вспомнила атмосферу в семье Шарп. Все были так дружны, а обе сестры выказали к ней такую доброту. Припомнив к тому же слова Бетти о слухах в обществе, она возмущенно вскочила.
— Как вы смеете их судить, ничего не зная о них лично!
Мистер Пинтер был явно удивлен. Он тоже поднялся.
— Я не сказал вам еще самого худшего. После смерти родителей лорд Стоунвилл унаследовал все состояние. Некоторые утверждают, что о трагедии он знает больше, чем признает. Что, возможно, он сам при этом присутствовал. Вы понимаете, о чем я?
У Марии похолодела спина.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. Не можете же выдумать…
— Он ничего не думает, — раздался у нее за спиной резкий голос.
Мария стремительно обернулась. В проеме двери стоял Оливер. Чтобы скрыть отсутствие сюртука, он накинул на себя плащ со множеством пелерин. Безразличием лица и черных, скрытых в тени глаз он напомнил Марии кречета, которого она однажды видела дома, когда тот кружил над своей добычей. Шагнув в комнату, Оливер проговорил: — Мистер Пинтер ясно выразил обо мне свое мнение. Я негодяй и распутник. Я недостоин доверия. И, что самое важное, я, вероятно, убил собственных родителей.
Глава 11
Пинтер молчал, не пытаясь оправдываться. Оливеру хотелось броситься на него и задушить. Каждый раз, когда он думал, что мерзкая сплетня сдохла, она, как змея, снова поднимала свою ядовитую голову.
И этот Пинтер еще считает, что его семья должна была «извлечь урок» из трагедии. Грязный проныра не знает, о чем говорит.
Наверное, Оливеру следовало войти при первых словах этого типа, но тогда бы он не услышал, как Мария его защищает.
«Неужели вам его не жаль?»
Никто и никогда не защищал его, да еще с такой убежденностью. Но потом Пинтер продолжил и уничтожил все ростки сострадания в ее душе. Теперь Мария смотрела на него с таким ужасом, что Оливеру хотелось выть.
— Разумеется, вы не можете верить, что его светлость как-то участвовал в трагической смерти его родителей! — решительно заявила она. — А если верите, то основываетесь на одних только гнусных сплетнях, — с жаром говорила она. — Если это так, то я вовсе не уверена, что мне следует нанимать вас для моего дела.
Оливер почувствовал комок в горле. Она на его стороне, а не на стороне сплетников. Но почему?
— Я имею дело с фактами, мисс Баттерфилд, — твердо заявил Пинтер. — Я сказал вам правду, и только.
Оливер с горечью признал, что ему нечего возразить. Он действительно вел беспутную жизнь, а Холстед-Холл тем временем приходил в упадок. В обществе действительно болтали, что он присутствовал при трагедии. Оливера беспокоили не эти, давно ему известные факты, а то, что Пинтер счел необходимым сообщить их Марии.