Марко Поло
Шрифт:
Поехали дальше. Шел спуск. Теплело. Сухость гор сменилась влагой, чувствовалось море, появились пестрые, незнакомые Марко Поло птицы. Наконец путешественники прибыли в город Ормуз. Город стоял у моря. Тут же была и пристань.
Марко Поло называет море «морем-океаном», но это был Персидский залив.
Сюда приходили на своих судах купцы из Индии, привозили пряности, драгоценности, жемчуг, ткани, слоновую кость. Это был центральный порт Востока. Пишет Марко Поло (приведу его слова в сокращении):
«Солнце печет здесь сильно. Страна нездоровая. Законы неприятные. Если умрет купец, то имущество его царь берет себе. Вкусно финиковое вино, но от него слабит. Народ
Жара здесь так велика, – рассказывает путешественник, – что от жаркого ветра погибла раз тысяча шестьсот человек вражеской конницы да пять тысяч пеших, и жителям города Ормуза пришлось хоронить своих врагов во избежание заразы».
Отсюда можно было ехать морем в Китай. Но корабли были слишком ненадежны. «Суда у них плохие, – рассказывает Марко Поло, – и сколочены они не железными гвоздями, а сшиты веревками из коры кокосовых орехов. Кору эту бьют до тех пор, пока она не сделается тонкой, как конский волос, тогда вьют из нее веревки и ими сшивают суда. На судне одна мачта, один парус, палубы нет. Товар покрывают кожами, на кожи ставят лошадей, которых везут на продажу в Индию. Плавать на таких кораблях опасно…»
Купцы Поло не сели на суда, а круто повернули обратно, идя почти прямо на север, чтобы затем сухим путем, через Памир, явиться к Кубилаю.
Длинный путь от Тавриза к Персидскому заливу объясняется, вероятно, тем, что купцы торговали по дороге. Была, кроме того, и другая причина. Пожалуй, главная.
Кубилай в 1263 году дал хану Хулагу титул иль-хана, признав тем его самостоятельность. Но посмотреть внимательно, что делается в Иране, очень стоило.
Монголы прочищали тогда караванные пути, уничтожив ассасинов, о которых будет речь впереди.
Братья Поло в споем длинном рейсе проверяли для Кубилая состояние ханства Хулагу и караванные пути Ирана.
Торговый дом Поло зимует Около Памира
Точный путь купцов Поло так и не проведен по карте исследователями.
Вероятно, потому, что это были не просто путешественники, а купцы. Они ехали, покупая товары в одном месте и продавая в другом. Вероятно, один из братьев делал выезды в сторону, за товаром, а другой его поджидал.
По рассказу видно, что путь разветвлен.
Были купцы в это время разные. Генуэзцы и венецианцы шли от фактории к фактории.
Для того чтобы представить себе жизнь мира того времени, нужно вспомнить о караванных путях. Поселения вытягивались вдоль караванных путей и около корабельных пристанищ. В результате люди жили небольшими гнездами. Мы уже видели, как генуэзские поселения тянулись до Тавриза.
Марко Поло обычно называет народы не по нации, а по религии, а иногда название религии дает по народу.
Мусульмане у него все названы сарацинами. Под именем сарацин равно идут уйгуры (имевшие в XII веке свое владение в Восточном Туркестане, а впоследствии во всех монгольских владениях сохранившие влиятельное положение как чиновники монгольской канцелярии), и персы, и, наконец, арабы.
Точно так же Марко Поло говорит о несторианах как о народе.
Несториане – это представители одной из сирийских христианских сект, которые в результате религиозных гонений и ради торговли широко рассеялись по Востоку. Могилы несториан встречаются в Китае и у нас в Сибири. Несториане-сирийцы, не имея собственной культуры, всю свою историческую
Но среди несториан были, кроме сирийцев, и те же уйгуры, и вообще могли быть люди любой нации.
Несторианские селения и сейчас есть в Курдистане, близ Урмии, и Месопотамии, в Западном Китае и в Индии, на Малабарском берегу.
Часто нация оказывалась связанной с профессией. Определенные ремесленные умения сосредоточивались в определенной местности, как это недавно было в дореволюционной России. Это явление остаточное, – так, как сейчас, например, остатком старого является то, что во Франции среди чистильщиков сапог встречается много савойяров, а у нас – айсоров (несториан).
Люди жили не плотными массами, а небольшими колониями торговцев и ремесленников.
В Средней Азии в городах жили персы, а в деревнях – тюрки-земледельцы на орошенных землях. На неорошенных землях жили скотоводы-монголы. А вдоль караванных путей стояли фактории разных национальностей. Фактории эти бывали объединены на принципе предприятия, а иногда могли быть оформлены как религиозные. Так организовались фактории несториан, христианских рыцарских орденов. Фактории эти обычно не смешивались с окружающим населением, потому что это были поставщики сырья для купцов, и фактория интересовалась не людьми, а товаром. Посредническая торговля, оторванная от производства, изменяла и определяла типы расселения того времени.
Карл Маркс говорит [8] :
«Торговые народы древнего мира существовали, как боги Эпикура в межмировых пространствах, или, вернее, как евреи в порах польского общества. Торговля первых самостоятельных, колоссально развившихся торговых городов и торговых народов, как торговля чисто посредническая, основывалась на варварстве производящих народов, для которых они играли роль посредников».
В «Тысяча и одной ночи» мы видим, что существовали национальные торговые кварталы в городах Востока. В Константинополе русским отвели определенные кварталы, в которых они имели право жить. Под Москвой была Немецкая слобода. Это явления разновременные, но связанные между собой.
8
«Торговые народы древнего мира…» – К. Маркс. Капитал, т. 3 (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. 2-е, т. 25, ч. 2. М., Госполитиздат, 1960, с. 363).
Купцы Поло ехали от фактории к фактории, как будто навещая своих.
Шли караваны братьев Поло дальше и дальше. Город Балк, в котором можно было бы хорошо поторговать, лежал в развалинах. Мраморные стены домов закопчены, на вереях висят разбитые лазоревые ворота.
На них надпись:
«Этот город построен во имя бога и волей султана превращен в подобие рая».
В городе было совершенно тихо, очень солнечно. Трава прорастала сквозь камни мостовой. Город молчалив, как кладбище у городских ворот. Дикие козы ходили по виноградникам и щипали виноград. Колья виноградников уже сгнили, но тяжелые коричневые лозы, крепкие, как толстое скрученное железо, повторяли рисунок опоры.