Марко Поло

Нечаев Сергей Юрьевич

Всякий раз, как великий хан пожелает спать с какою женою, призывает ее в свой покой, а иной раз сам идет к ней.

Есть у него и другие подруги, и скажу вам что, нужно знать, что есть татарский род миграк, народ красивый; выбирают там самых красивых в роде сто девок и приводят их к великому хану; великий хан приказывает дворцовым женщинам смотреть за ними, а девкам спать с теми вместе на одних постелях, для того чтобы разведать, хорошо ли у девок дыхание, девственны ли они и совсем ли здоровы.

После этого начинают они прислуживать

великому хану вот каким образом: три дня и три ночи по шести девок прислуживают великому хану и в покое, и в постели; всякую службу исправляют, а великий хан всё, что пожелает, то делает с ними. Через трое суток приходят другие шесть девок, и так во весь год, через каждые три дня и три ночи меняются шесть девок»^{182}.

Зачисление Марко Поло в придворные

Но это всё он узнает о Хубилай-хане потом, и рассказ его можно было бы продолжать и продолжать, но, как совершенно верно замечает Генри Харт, «нет необходимости испытывать добрую волю читателей, пересказывая книгу путешественника»^{183}. Для нас тут важно другое — то, что Хубилай-хан охотно завязал с Никколо и Маттео Поло беседу, расспрашивая о их здоровье, жизни и о делах, которые они имели по его поручению с «главным понтификом». Он хотел во всех подробностях разузнать обо всех их приключениях, начиная с того дня, как они много лет назад отбыли с ханского двора. Затем венецианцы представили ему подарки и письма, доверенные им папой Григорием X, а также вручили сосуд с маслом, что было взято из лампады у Гроба Господня в Иерусалиме. Его они чудом сумели сохранить при всех злоключениях и опасностях долгого пути от берегов Средиземного моря.

Хубилай-хан, принимая сосуд с маслом, обрадовался, ибо «святое масло ценил он дорого»^{184}. Короче, он всем видом показал, что очень доволен, и такое сочетание благочестия и наивности, как ни странно, было весьма типично для воинственных монголов. И в связи с этим хотелось бы отметить, что невозможно себе представить, чтобы римский папа или какой-то другой западный лидер так же принял бы какую-то монгольскую реликвию, сколь бы важной она ни была. Скорее она была бы воспринята как заморская диковина — не более того.

А потом в честь дорогих гостей из далекой земли при дворе было организовано великое веселье и большой пир, какого венецианцы не видели никогда в жизни.

Но для нас тут важно не это, а то, что Хубилай-хан конечно же заметил двадцатилетнего Марко, стоявшего при первой встрече, как полагалось, в стороне и не вмешивавшегося в разговор старших.

И вот, наконец, последовал вопрос, что это за молодой человек, и Никколо Поло ответил:

— Государь, это мой сын, а тебе он слуга. Как самое дорогое мне на свете, с великими опасностями привез я его сюда издалека, чтобы отдать тебе в ус-лужение.

Великий

хан довольно кивнул головой и сказал:

— Добро пожаловать, и пусть будет так. После этого Марко Поло тотчас же был включен в число придворных.

Можно себе представить, как запылали тогда щеки молодого венецианца, понимавшего, что его знакомят со столь важной персоной. От осознания значительности происходившего он едва не потерял сознание.

Благосклонность Хубилай-хана стала поворотным пунктом в жизни молодого Марко Поло. С этого момента он вышел из тени своего отца и дяди и стал самостоятельным действующим лицом.

Любознательность Марко и его пытливый характер идеально подошли Хубилай-хану. То есть, по сути, император удивительным образом распознал, что за надежды подает наблюдательный пришелец с Запада, «избавил Марко от венецианских ограничений, и под влиянием хана тот начал превращаться в путешественника, оставившего след в истории. На протяжении семнадцати лет потом Марко Поло и Хубилай-хан образовали весьма необычное партнерство повелителя и слуги, ученика и учителя и даже отца и сына»^{185}.

А потом, как говорится в книге Марко Поло, молодой венецианец «присмотрелся к татарским обычаям и научился их языку и письменам», а Хубилай-хан, в свою очередь, неизменно «был к нему милостив»^{186}.

Книга писалась со слов самого Марко Поло (подробно об этом будет рассказано ниже), а посему подобные слова выглядят не слишком скромно. Но в данном случае это не беда. Это не недостаток ума, а то, что проистекает из преувеличенной гордости. И к тому же скромность — это не только украшение человека, но еще и кратчайший путь в неизвестность…

Ханбалык (Камбалу)

Интересным представляется вопрос: что же это за город, который Марко Поло называет «великим городом Камбалу»?

По официальной версии, до монгольского вторжения он назывался Чжунду. В 1215 году он был взят и сожжен монголами, однако в 1264 году великий хан Хубилай решил вновь отстроить его и превратить в собственную столицу. Строительством руководили архитекторы Лю Бинчжун и Амир-ад-Дин.

В тот же год началось возведение стен, а строительство ханского дворца велось с 1274 года.

В 1271 году, после основания династии Юань, Хубилай переименовал город в Даду («великую столицу»), а его предыдущая резиденция Шанду приобрела статус летней.

Как мы уже говорили, Ханбалык — это тюркское название, которое переводится как «обитель хана». Считается, что Ханбалык — это то, что теперь стало Пекином.

На разных языках Ханбалык назывался по-разному: Камбалук, Канбалук, Кабалут, Ганбалу, Канбалу, Камбалу и т. д. В течение нескольких столетий историки искали этот город и в Тибете, и в Монголии, и даже на территории нынешней России.