Маркус Вольф
Шрифт:
— Вы должны сами решать свои внутренние проблемы. Прошли те времена, когда мы снимали и назначали генсеков. Мы, конечно, в стороне не останемся и всегда поддержим здоровые силы.
Глава правительства Вилли Штоф, человек ортодоксальных взглядов, постоянно предупреждал Москву, что Хонеккер — националист, ориентирующийся на Западную Германию, и что из-за него отношения между ГДР и СССР ухудшаются. Но Москва не реагировала на эти предупреждения.
Доверенные люди Штофа вполне откровенно беседовали на сей счет с советским послом и с главой представительства КГБ. Фактически
Мильке об этом знал и ставил в известность Хонеккера. Тот, в свою очередь, несколько раз пытался отправить Вилли Штофа в отставку. Но Москва не хотела нарушать баланса сил в Восточном Берлине и не позволяла Хонеккеру избавиться от Штофа. Советское руководство устраивала такая ситуация, при которой члены политбюро ЦК СЕПГ вынуждены были за помощью и советом обращаться к Москве…
В мае 1986 года Вилли Штоф передал для Горбачева конфиденциальное послание: «ГДР всё быстрее приближается к экономическому кризису, переживает тяжелый социальный кризис, дальнейшее нахождение у власти Хонеккера будет иметь катастрофические последствия».
Двадцать четвертого февраля 1984 года в посольство ФРГ в Чехословакии обратились близкие родственники члена политбюро ЦК СЕПГ и председателя совета министров республики Вилли Штофа. Его племянница Ингрид вместе с мужем, двумя детьми и свекровью хотели бежать на Запад. После долгих переговоров они согласились вернуться в ГДР и там получить разрешение на выезд. 1 марта родственники Вилли Штофа вернулись домой, а 20 марта уже прибыли в лагерь для беженцев в Западной Германии.
Министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке иногда откровенничал с сыном. Он говорил о том, что граждане социалистического государства бегут на Запад, о тяжелом положении в экономике, о своем разочаровании:
— Посмотри на руководителей производства на Западе. Как они держат в руках свои концерны! И какую прибыль приносят! Разве наши так не могут? Что они, глупее? Нет, всё дело в том, что мы не даем им возможности добиться той же производительности труда. Но я ничего не могу изменить!
Александр Яковлевич Богомолов, который попеременно работал то в аппарате ЦК КПСС, то в посольстве в Восточном Берлине, считал, что Эрих Хонеккер никогда не был другом Советского Союза.
— Никто на Западе не знает, как живут советские люди, — говорил Хонеккер своим помощникам. — И всем наплевать, как они живут, а мы на виду, на стыке социализма и капитализма. Поэтому СССР обязан нам помогать.
Вождь ГДР стал даже стесняться советских товарищей.
— Эрих Хонеккер обратился к нам с просьбой не выпускать советских солдат из казарм — они так одеты, что позорят свою страну, — вспоминал помощник министра иностранных дел Сергей Петрович Тарасенко. — Генеральный секретарь ЦК СЕПГ просил покрасить казармы, заборы. А наших солдат либо приодеть, либо держать в военных городках.
К Леониду Ильичу Брежневу и его соратникам Хонеккер относился без всякого пиетета. Он поставил своей целью 1 поднять жизненный уровень ГДР за счет денег Западной Германии.
Эрих Хонеккер был лучшим учеником в марксистском классе. Нигде реальный социализм не был таким успешным, как в ГДР, — но за счет советской помощи и денег ФРГ.
Хонеккер научился выступать и вести переговоры без шпаргалки, непринужденно. Общеевропейское совещание в Хельсинки открыло ему путь в мировую политику. Он казался открытым, компетентным и убежденным в своих идеях. У него была репутация отважного борца с нацизмом. Он добился дипломатического признания ГДР, и ее приняли в ООН. С годами Хонеккер, очень тщеславный и окруженный подхалимами, становился всё более самоуверенным. Ему докладывали о потрясающих успехах экономики ГДР, ему хотелось в них верить и он верил.
Пока Брежнев был жив, руководителей социалистических стран летом собирали в Крыму. Многие из них использовали общение с советскими вождями для поднятия собственного авторитета. Разговоры сводились в основном к просьбам о помощи. Но хозяин Восточной Германии (его селили на даче № 5 в Форосе, в десяти минутах езды от дачи Брежнева) считал себя политиком более крупного уровня. В своем кругу тщеславный Хонеккер презрительно замечал:
— Зачем мне ездить в Крым, где я должен выслушивать какие-то лекции?
В Советском Союзе очень дорожили Восточной Германией, которая находилась на передовой холодной войны. Группа советских войск в Германии в 1960-е годы состояла из десяти танковых и десяти стрелковых дивизий — 350 тысяч солдат и офицеров, семь с половиной тысяч танков, 900 самолетов.
В свое время министр обороны маршал Родион Яковлевич Малиновский, выступая на партийной конференции Группы советских войск в Германии, сравнил ее со стрелой туго натянутого лука:
— Если возникновение угрозы войны заставит метнуть стрелу, то остановить ее сможет только пролив Ла-Манш, и то на время…
Национальная народная армия ГДР считалась в Организации Варшавского договора самой боеспособной после советской и занимала первую линию обороны против Запада.
Принимая присягу, солдаты Национальной народной армии ГДР клялись: «…всегда быть готовыми вместе с Советской армией и армиями наших союзников, социалистических стран, защитить социализм от любых врагов и отдать свою жизнь во имя победы… Если же я преступлю данную мною клятву, то пусть меня постигнет суровое наказание по законам нашей республики и презрение трудового народа».
За надежность армии отвечало Первое главное управление Министерства госбезопасности ГДР. Военные контрразведчики сопровождали заботливым вниманием каждого немца в военной форме — от обязательного медосмотра до демобилизации. Если призывник казался «ненадежным», его отправляли служить вглубь страны. Надежным доверяли службу на границе с капиталистической ФРГ.
— Мы, как марксисты-ленинцы, — говорил Эрих Хонеккер, — всегда начеку, мы держим порох сухим и заботимся о том, чтобы военное превосходство стран Варшавского договора над классовым врагом было надежно закреплено.