Марлен Дитрих
Шрифт:
Весной 1918 года Марлен заболела. Диагноз — сердечная слабость, в качестве лечения ей предписали принимать серные ванны. Вероятнее всего, это была депрессия. За три дня до подписания перемирия, 9 ноября 1918 года, в день отречения от престола Вильгельма II она, согласно документам, обнародованным Марией Рива, делает в своем дневнике следующую запись:
«Почему мне довелось жить в это чудовищное время? Мне бы так хотелось, чтобы моя молодость была счастливой, но вот как получилось на самом деле!.. О, если бы я была хоть чуточку счастлива, мне было бы легче переносить все это!»
Война закончилась в тот момент, когда семья после смерти Эдуарда вернулась в Берлин. Мать Жозефины умерла в январе 1919 года, оставив дочери наследство, которое быстро растаяло из-за инфляции и трудностей экономического характера в новой Веймарской республике. В искусстве же, наоборот, — это был период расцвета авангарда, который угас с приходом к власти Адольфа Гитлера. Одновременно более свободными
Приехав в октябре 1919 года в город Гёте и Шиллера, Марлен провела два года в пансионе некоей фрау Арнольди, куда Жозефина приезжала каждые три недели, чтобы помыть дочери голову, словно это был некий ритуал покаяния и очищения, — подчеркивает Марлен в своих «Воспоминаниях». Она записалась в Высшую музыкальную школу и брала частные уроки по классу скрипки у преподавателя из Швейцарии Роберта Райтца, который и лишил ее невинности на диване, довольно гнусно, не вызвав у нее никаких эмоций. Много позже подробные рассказы Марлен об этой не оправдавшей ее надежд дефлорации, а также о других веймарских приключениях и злоключениях с представителями обоих полов вдохновят, так сказать, на вольности ее друга Билли Уайлдера, у которого она снялась в фильме «Зарубежный роман» (1948). И все же ее дневниковые записи той поры свидетельствуют не столько о проказах, сколько о печали и чувстве одиночества. Она много читала, изучала Канта («Его законы были моими законами, я знала их наизусть»), с восторгом открывала для себя Рильке. На протяжении всей карьеры она никогда не относилась к кинематографу с тем почтением и восхищением, которое внушала ей литература и в первую очередь немецкая поэзия. Глубокие нежные чувства, прочное единство взглядов свяжут Марлен с такими писателями, как Эрих Мария Ремарк, Эрнест Хемингуэй, Ноль Ковар, Жан Конто.
Тем не менее в Веймаре ее ждали встречи с блистательными людьми и в том числе с венской красавицей Альмой Малер, в девичестве Шиндлер, бывшей некоторое время любовницей композитора Александра фон Цемлинского и художников Густава Климта и Оскара Кокошки. Через несколько лет, после смерти в 1911 году ее супруга Густава Малера, в 1915 году она вышла замуж за архитектора Вальтера Гропиуса, основателя школы архитектуры и дизайна Баухаус в Веймаре, оказавшей большое влияние на распространение новых тенденций в градостроительстве XX века. Альма Малер, запомнившаяся главным образом под таким именем, окончила свои дни в Нью-Йорке, эмигрировав вместе со своим третьим мужем, евреем по национальности, поэтом Францем Верфелем, в США, где работала в Голливуде. А в Веймаре она, по всей очевидности, была поражена красотой глаз восемнадцатилетней Марлен. И здесь очень заманчиво сделать предположение, что их неожиданное сближение и восторженные отзывы Альмы свидетельствуют о том, что исключительная женщина, муза и возлюбленная многих выдающихся деятелей искусства своего времени, оставшихся в истории, инстинктивно угадала в будущей кинозвезде родственную душу.
Жозефина тем временем, должно быть, подозревала о возможности возникновения не только духовной, но и других форм близости, к тому же о пансионе фрау Арнольди, безусловно, ходили всякие слухи. Осенью 1921 года она решила забрать дочь домой в Берлин. Дома Марлен продолжала заниматься музыкой, она брала уроки по классу скрипки у частного преподавателя, имя которого — Карл Флеш — она указала в своих «Воспоминаниях», цитируя его любимую фразу, ставшую для нее пыткой: «Бах, Бах, Бах и снова Бах. Восемь часов занятий в день». В результате она перетрудила руку — безымянный палец левой руки — и ей пришлось навсегда отказаться от музыкальной карьеры. Она решила стать актрисой и записалась в драматическую школу Макса Рейнхардта. Марлен выбрала самую высокую цель, но почти все дебютанты в театральных кругах Берлина того времени стремились к этой вершине.
Еврей австрийского происхождения, Макс Рейнхардт в 1905 году стал директором Немецкого театра в Берлине, после войны он увлекся экспрессионизмом и ставил зрелищные спектакли, активно используя и развивая все театральные технические новшества. С приходом к власти нацистов он в 1933 году был вынужден уехать в Голливуд, где осуществил неудачную экранизацию комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь» и встретил кинозвезду Марлен Дитрих, которая в присутствии настороженного Штернберга поведала Рейнхарду, к его большому удивлению, что 12 лет назад в Берлине была его ученицей. Он открыл в Лос-Анджелесе театральную школу, в которой Мария Зибер в течение непродолжительного времени делала первые шаги, следуя по профессиональному пути своей знаменитой матери. Рейнхардт скончался в Нью-Йорке в 1943 году в возрасте семидесяти лет.
В 1922 году в Берлине Марлен действительно прошла прослушивание в школе Макса Рейнхардта. Она читала фрагмент из драмы Гуго фон Гофмансталя «Глупец и смерть» и, в обязательном порядке, отрывок из «Фауста» — молитву Маргариты. Названия этих произведений она упомянула в «Воспоминаниях» и одновременно рассказала, что для прочтения молитвы ей предложили опуститься на колени на подушечку
В любом случае, нужно лишь надлежащим образом описывать безусловно сложную, изменчивую и не стоящую на месте реальность. Помимо литературных произведений самой Марлен Дитрих (а ее воспоминания стоит называть именно так) на сегодняшний день книга Стивена Баха, а также биографический труд Марии Рива, основанный на документальном материале и выпущенный на год позже, являются, без сомнения, наиболее познавательными и полезными в первую очередь для исследователей жизни и творчества Дитрих, поскольку побуждают распознавать под маской исторической объективности ошибки, неточности и приукрашивание событий и фактов и не повторять их. Но в данном случае историки, проверявшие достоверность фактов биографии Марлен Дитрих, подтверждают, что написанные ею в категоричной форме воспоминания о школе Рейнхардта, по всей очевидности, правдивы. Если же вспомнить утверждение, что не стоит давать волю своим чувствам, а наоборот, нужно умело управлять ими и, всецело владея своими эмоциями, влиять на чувства других людей (со временем она с восхищением будет наблюдать, как владеет этим искусством еще один артист, Луи Жуве), то сама Марлен будет им руководствоваться, без сомнения, не только в театре и кино. Как бороться с пожаром, так и устраивать его надо хладнокровно.
В это время Марлен Дитрих была вхожа в круг известных театральных режиссеров. Видимо, ее красоту оценил драматург Карл Фольмёллер. По его пьесе «Чудо», написанной в 1911 году, Рейнхардт поставил один из самых ярких своих спектаклей; а на ее голос обратила внимание, как говорят, певица кабаре Роза Валетти, которая и представила молодую актрису одному из администраторов Немецкого театра Феликсу Холлендеру, чей племянник Фридрих семь лет спустя, как и Валетти, будет привлечен Штернбергом к созданию «Голубого ангела», и написанная им музыка во многом определит успех фильма. А Фольмёллер станет одним из авторов сценария. Через десять лет Штернберг снова пригласит Фольмёллера принять участие в создании сценария одного из фильмов, снятых им в Голливуде уже без Марлен. Этот фильм — «Шанхайский жест» — единственный из всех фильмов Штернберга более позднего периода, уже без участия Дитрих, столь же очарователен, что и фильмы с ней.
Спектакль, в котором Марлен благодаря Фольмёллеру и Валетти получила свою первую роль и дебютировала в Немецком театре на сцене Малого зала (Каммершпиле) в сентябре 1922 года, тоже имеет некоторое отношение к «Голубому ангелу». Это «Ящик Пандоры» по пьесе Франка Ведекинда, написанной в 1902 году и являющейся второй частью дилогии «Лулу». Одноименный фильм Георга Вильгельма Пабста, снятый в 1929 году, стал одним из последних фильмов немого кино в Германии. Решая вопрос об исполнительнице главной роли, Пабст сделал выбор в пользу американской актрисы Луизы Брукс, предложенной студией «Парамаунт», и отверг показавшуюся ему чересчур зрелой и слишком внешне привлекательной Марлен Дитрих. Это случилось всего за несколько месяцев до того, как она снялась в «Голубом ангеле» в роли Лолы-Лолы. Штернберг не случайно дал такое имя героине, это был своего рода вызов на соревнование Брукс, Пабсту и Ведекинду. Кстати сказать, голос Марлен, исполнявшей песни Фридриха Холлендера, и ее ноги добавили образу Лолы чарующей силы.