Маросейка,12: Операция «Зеленый лед»

Опалева Ольга Николаевна

– Ну этими, зелеными такими камешками.

«Черт, надо собраться, – подумал он. – Несу бог знает что. И чем дальше, тем хуже».

– У нас нет лицензии на изумруды, – сказала Люба.

– Я знаю, что нет.

– Так при чем тут они?

– У него нашли их на квартире.

– Много?

– Достаточно.

– Ничего не могу сказать. В черную бухгалтерию меня не посвящали.

– Но она есть?

– А где ж ее нет. Вам ли не знать?

– Но как ее найти? Во время проверки – ни одной зацепки. Чисто

работают, сволочи.

– Сволочи всегда чисто работают.

– Вы прямо философ, Люба.

«Ну вот, теперь уже Люба, скоро на „ты“ перейдет. Менты, как врачи – удивительные хамы», – подумала Люба и ответила вслух:

– Я не философ. Я несчастная женщина, которая скоро может остаться без работы.

– Уже есть признаки?

– Пока нет, но это же ясно. Тарчевского я устраивала, он ценил меня за чисто деловые качества, а у нового начальника могут быть на этот счет свои представления. Знаете, начальник – секретарша, стереотип мышления, – передразнила она Никиту.

И вновь какая-то теплая волна пробежала по его телу.

«Все, хватит», – подумал он, вскочил и заходил по комнате.

– Но хоть что-то вы должны были заметить странное, неординарное в последнее время. Не могло быть все ровно и спокойно, а потом вдруг так кончиться, – раздраженно сказал он.

– Я понимаю, я вам многим обязана, но говорить со мной в таком тоне… Не было ничего такого… – И вдруг замолчала, выдохнула: – Хотя подождите… Никита даже перестал мотаться по комнате.

– Ну вот, я же знал, что вы вспомните.

– Да нет, это так, ерунда…

– Говорите, а я уж решу, ерунда это или нет.

– Я в последнее время закупала продукты для Тарчевского. Довольно много. И некоторые бытовые принадлежности. Я не спрашивала зачем. Может, родственники к человеку приехали, да мало ли что… Но сегодня начальник охраны спросил меня, не покупала ли я для Тарчевского продукты. Я ответила – да. И тогда он спросил, не для отдела ли «зет». Я честно говорю: не знаю, что это за отдел. Но он на меня так взглянул, что мне стало не по себе.

– Ну вот, а говорите, ерунда.

– Но дело в том, что у нас в фирме нет никакого отдела «зет»…

Любовь Петровна медленно вышла из подъезда серого дома в переулок, выходящий на Сретенку. Она, сама всегда сдержанная и корректная, никак не могла понять, почему этот всегда вежливый (по крайней мере, с ней) майор вдруг неожиданно начал хамить ей. Конечно, он спас ее сына от тюрьмы, но ведь и она во всем помогала ему, как могла. Разве она заслужила хамство? В расстроенных чувствах Любовь Петровна медленно шла по узкому тротуару, не замечая ничего вокруг. И естественно, не обратила внимания на серый «форд», в котором сидели двое.

– Вот она, сука, – сказал один из «форда», провожая женщину взглядом.

– Вижу, – ответил человек, сидевший за рулем.

Его

напарник поднял «Никон» и нажал на спуск. Фотоаппарат быстро щелкал, фиксируя на пленку медленно бредущую секретаршу Тарчевского.

– Давай потихоньку за ней, – сказал он, когда Любовь Петровна уже отошла достаточно далеко.

– Зачем? – сказал тот, что за рулем. – Все, что надо, мы отсняли. А по Сретенке сейчас не проехать – час «пик».

– К тому же сучка все равно нырнет в метро. Ты прав. Давай по домам.

– Погоди-ка, погоди! Ну-ка щелкни мне вон того мента на память!

– Какого мента?

– А вон только что вышел из того же подъезда, – кивнул он.

По улице шел Никита.

– Сейчас. – «Никон» щелкнул. – Не знаю, что получится, – добавил снимавший, убирая фотокамеру в сумку. – А зачем тебе?

– У меня с ним старые счеты, – и, повернув ключ зажигания, добавил: – Интересно, что он здесь делал?

20

Было восемь вечера, когда Никита вернулся на Маросейку. Информации за день накопилось много, хотелось кое-что записать по горячим следам.

В «террариуме» одиноко сидел Русанов. Несмотря на то что официальный рабочий день закончился, он прилежно листал папку с материалами по «Самоцветам». Орел посмотрел на него и спросил:

– Слушай, Русанов, ты женат?

– Да, – не удивился тот вопросу.

– Небось жена на ужин заждалась.

Русанов отложил папку и усмехнулся:

– Не уверен.

– Ну тогда пойдем перекусим, а то у меня с семи утра во рту ни крошки, – предложил Никита. – Тут рядом хорошая забегаловка есть. И недорогая. Мы в нее постоянно ходим и пока что не отравились. Как?

– Идет.

Они пошли в небольшое уютное кафе, находившееся неподалеку от их здания.

Народу было мало, в основном сотрудники налоговой, по той или иной причине не спешившие домой. Было накурено.

– Привет, Любасик, – сказал Орел подошедшей официантке и обнял ее за талию.

– Опять от жены скрываешься, – погрозила она ему пальцем.

– Ну не без этого, – потупился Никита, который несуществующей женой отгораживался от излишне энергичных дам.

– Тебе как обычно? – спросила Любасик.

– Да, – при этом Орел вопросительно взглянул на Русанова.

– Что ты, то и я, – быстро сказал тот.

За ужином Никита успел поведать Русанову о результатах своей встречи. Имен он не называл. Русанов молча выслушал. Потом поинтересовался:

– А ей можно верить?

– С чего ты решил, что это она?

– Ты описал реакцию женщины, а не мужчины.

– Чекист всегда начеку. Ты прав, это она.

– Так можно ей верить?

– Ну… процентов на девяносто пять. На сто я даже Господу Богу не верю, – ушел от прямого ответа Орел.