Марош. Командор крови
Шрифт:
– Я пришёл туда по зову сердца!
– Вот как? Интересно… Но – допустим.
"Из молодых патриотов, что ли? – подумал Легор, – Борец за счастье родины?"
– В какой момент вы обратили на меня внимание?
– В тот самый, когда лакей передал вам письмо.
– А до того момента вы знали о моём присутствии в зале?
– Да я вообще не подозревал о вашем существовании! Потому и был настолько потрясён этим письмом, переданным лакеем неизвестному мне человеку.
"Так… значит я – вне подозрений. По крайней
– А с чего это вам вдруг взбрело в голову следить за каким-то театральным лакеем? Вам что, заняться больше нечем? – продолжал допрос Легор.
– Вот ещё! – презрительно фыркнул дворянчик, – Стал бы я следить за каким-то там лакеем! Я наблюдал за той особой, от которой вы получили письмо!
" Ну, вот мы и подошли к самому главному, – мысленно вздохнул Легор, – значит, всё-таки граф".
– Кто отдал вам приказ следить за ним?
– За кем? – непонимающе уставился на него юноша.
– Не валяйте дурочка, мальчик! За тем, от кого я получил письмо.
– Я не понимаю, о чём вы говорите, сударь! Ведь вы получили письмо от Люсинды! А к столь прекрасной девушке никак не может быть применимо обращение "он".
– Что? – в свою очередь непонимающе уставился на своего собеседника Легор, – От какой Люсинды?
– Как "от какой"!? – негодующе воскликнул тот, – От Люсинды! Старшей дочери графа Гаруша! Ведь это она отдала в руки лакея письмо, предназначенное для вас!
Несколько секунд Легор осмысливал услышанное. В его голове постепенно начала складываться совершенно иная картинка происходящего. Схватив шпагу, он приставил её к горлу юноши и, слегка надавив, грозно произнёс:
– Так вы любите её!?
– Да, люблю! – воскликнул юноша, – Люблю так сильно, как ещё никого никогда не любил! И пусть вы убьёте меня за это. Но я умру с её именем на устах! О, Люсинда! А вас всю жизнь будет мучить совесть и Бог покарает вас за столь низкий поступок, что вы сейчас совершаете!
Опустив шпагу, Легор присел рядом с юношей, прислонившись к стене и вдруг начал безудержно хохотать, утирая выступившие от смеха слёзы. Всё нервное напряжение последних дней вдруг спало с него и выплёскивалось наружу через этот сумасшедший смех. Он хохотал до полного изнеможения, схватившись руками за живот, уже болевший от неудержимого хохота, и согнувшись пополам. Юноша недоумевающе смотрел на него, гадая, что происходит и как ему на этот смех реагировать.
Не переставая смеяться, Легор повернул молодого дворянина спиной к себе, перерезал ремень, стягивавший его руки, и протянул ему шпагу.
– Всё, юноша! – сквозь смех сказал он, – Благодарю вас за интересное приключение. Уходите. У нас нет с вами
– Что всё это значит, сударь? – воскликнул тот, держа в руках свою шпагу, – Потрудитесь объяснить!
– А что тут объяснять, – отдышавшись, ответил Легор, – ваша ненаглядная Люсинда просто выполняла поручение своего отца. И передала мне через лакея письмо именно от графа. Дело в том, что я веду некоторые его дела, не подлежащие огласке. Не забывайте, он всё же первый советник барона.
– Но почему это делалось в такой тайне? – недоумевающе спросил молодой граф Сегулен, – Разве не мог он просто вызвать вас к себе и лично передать все распоряжения?
– Почему "в тайне"? – пожал плечами Легор, – Вам это просто показалось по причине вашей разыгравшейся ревности. Да и зачем графу подзывать меня к своей ложе? Согласитесь, это выглядело бы… моветоном. Поэтому всё и было указано в письме. Однако, довольно об этом. Прощайте, сударь.
– Так вы точно не любите Люсинду? – ещё раз с надеждой уточнил юноша.
– В том смысле, который вы, граф, подразумеваете в своём вопросе, ни в коей мере! Да успокойтесь вы, юноша! С семьёй графа Гаруша меня связывают чисто деловые отношения. И не более того! Прощайте же, граф Сегулен! И удачи вам на любовном поприще! – махнув на прощание беретом, Легор скрылся за ближайшим поворотом.
В полдень следующего дня через крепостные ворота из столицы на северную дорогу выехал одинокий всадник на сером жеребце. Одет он был в белую рубаху, коричневый кожаный колет, расшитый разноцветными узорами, чёрные кожаные штаны и коричневый плащ. Голову прикрывала широкополая шляпа со страусиным пером. Шпага на перевязи и кинжал дополняли одеяние всадника.
Глаз знатока сразу же обратил бы внимание на его посадку в седле. Заметно было, что этот человек прирождённый кавалерист, чувствующий себя на лошади так, как иной домохозяин чувствует себя дома в своём кресле за обеденным столом: крепко, надёжно и вольготно. И конь шёл той свободной рысью, когда животное чувствует, что им управляет уверенная рука и хороший наездник.
Некоторые же из тех, кто вчера был на представлении в театре, могли бы узнать во всаднике некоего мсье Легора, получившего намедни письмо от дамы и теперь спешащего куда-то по делам.
Проехав по дороге с полчаса, Легор свернул направо и далее двигался по неприметной тропинке, извивавшейся среди лесных деревьев. Ещё около получаса понадобилось ему, чтобы проехать через лес, пока тропинка не вывела его на опушку. Далее расстилались заливные луга. А за ними, ещё дальше, виднелась усадьба богатого землевладельца. Справа усадьбу обегала узенькая речушка, больше похожая на искусственно вырытый канал. И человек, впервые увидевший эту речушку, скорее всего так и подумал бы, если бы не обратил внимания на её извилистость и пологие берега.