Марш 30-го года
Шрифт:
Ш в е д о в (у телефона): 5-50. Пожарная? Говорят из коммуны Фрунзе. У нас пожар. Столярная мастерская. Дерева много и сама деревянная. Есть обозначить гидранты.
Синенький спокойно спускается сверху.
С и н е н ь к и й (к дежурному): С сигналкой?
Ш в е д о в : Вот глупый вопрос. Куда ты годишься без сигналки?
Синенький вылетел.
Ш в е д о в (у телефона): 4-17-11. Товарища Крейцера. Александр Осипович? У нас пожар. Столярная мастерская. Только что... Вызвал только что... Еще не знаю. Коммунары уже все
Д е м и н с к а я : Есть.
В окна пробивается отблеск пожара. Слышен неясный шум толпы.
З ы р я н с к и й (вбегает): Вот везет... Воды нет в водопроводе. Где Шведов?
Д е м и н с к а я : Крейцер у телефона.
З ы р я н с к и й (у телефона): Александр Осипович? Зырянский, да, дежурный командир... Воды нет в водопроводе, поганое дело. Хорошо, нажмите. Тушим, как же. Да как? Огнетушители, а то больше руками... Горит крыша и угол. Там, где сложены стулья... Знаете? Хорошо.
Сверху Блюм, поддерживаемый Торской.
Б л ю м : У меня сердце... Я не перенесу этого. Ох, боже мой! Мальчики только сегодня говорили... Как они все хорошо знают... Как там дела? Если я сегодня не умру, так занчит, я еще здоровый человек.
Зырянский помог свести Блюма, направляется к выходу.
Т о р с к а я : Не волнуйтесь так. Алеша, пришли ко мне девочку.
З ы р я н с к и й : Есть.
Захаров и Шведов входят.
Ш в е д о в : Кто говорил с Крейцером?
Д е ми н с к а я : Дежурный.
З а х а р о в : Звони в совхоз. Пускай срочно дают воду, а то совсем сгорим... (Вышел.)
Ш в е д о в (у телефона): 30-39. У нас пожар, знаете? Так почему воды нет? Коров поили... Давайте немедленно. Вот черти: через десять минут. (Выбежал.)
П л а т о в а (коммунарка лет тринадцати: Что такое, Надежда Николаевна?
Т о р с к а я : Зина, в моей комнате есть нашатырный спирт. Тебе мама даст. Принеси сюда.
П л а т о в а : Есть. (Побежала наверх.)
З ы р я н с к и й (вбрасывает в вестибюль Болотова, у него в руках радиоприемник): Роза, он арестован. У кого пожар, а у него радио... (Скрылся.)
Д е м и н с к а я : Вот еще... людишки... Как же ты?
Б о л о т о в : Честное слово, не слышал сигнала. Я там в инструментальной работал, а там... примус... шумит...
Д е м и н с к а я : Ну, чего ты врешь: как это можно не слышать тревоги? Вот выгонят тебя - и правильно.
Собченко и Романченко вводят под руки Вальченко.
Т о р с к а я : Что случилось?
В а л ь ч е н к о : Как замечательно удачно.
С о б ч е н к о : Ушибли здорово.
Р о м а н ч е н к о : балку вытаскивали, а эта штука... раскоряка такая, как треснет его по кумполу. Он только брык.
В а л ь ч е н к о : И не раскоряка, а стропильная нога.
Р о м а н ч е н к о : Нога... Хорошая нога.
Собченко и Романченко убегают.
Т о р с к а я : Вы уже в сознании?
В
Т о р с к а я : Но у вас кровь?
В а л ь ч е н к о : Это ничего... ударило сильно. А как хорошо кончилось.
Погас свет.
Т о р с к а я : Вот еще беда... Болотов, беги ко мне, там возле зеркала свеча и спички. Принеси.
Д е м и н с к а я : Он под арестом.
Т о р с к а я : Ничего не убежит, я отвечаю...
Б о л о т о в : Есть. (Умчался наверх.)
П л а т о в а (сверху): Ой, и темно ж. Вот спирт.
Т о р с к а я : Ну, как вы себя чувствуете, Соломон Маркович?
Б л ю м : Я себя никак не чувствую... Как там с пожаром этим? Для моего сердца нельзя такие пожары. Мне и доктор сказал: в случае чего у вас будут чреватые последствия...
Ш в е д о в (входит): Провода порвали.
Т о р с к а я : Света не будет?
Ш в е д о в : Одарюк уже на столбе. Будет. (У телефона.) 4-17-11. Товарищ Крейцер? Горим. Ого, тушим. Руками растаскиваем. Сейчас весь двор завален огнем: балки, стулья, доски... По всему двору разбросали... Да так благополучно: по башкам кой-кому досталось... Средне. Плохо с костюмами, испортили многие... Да, думаю, что потушим... Хорошо, ждем.
Б о л о т о в (осторожно несет зажженную свечу): Насилу нашел.
Ш в е д о в : Смотри, тут целый лазарет. А я видел, как вас стукнуло, товарищ Вальченко. Аж зазвенело.
В а л ь ч е н к о : У меня тоже впечатление было довольно сильное...
Б л ю м : Сильное впечатление хорошо, если у тебя здоровое сердце.
Т о р с к а я : Зина, принеси бинт из больнички.
П л а т о в а : Есть. (Убежала наверх.)
Ш в е д о в : А знаете, кто хорошо работает? Воргунов. Он и Забегай, как черти. Мы их два раза из огнетушителя тушили. Старый, а с энтузиазмом...
Б л ю м : Голубчик, Шведов... потушим?
Ш в е д о в : Потушим, а как же...
По окнам вестибюля пробегает свет прибывших машин, шум моторов.
Ш в е д о в : О, пожарные приехали. (Выбежал.)
П л а т о в а (сверху): Вот бинты...
Т о р с к а я : Дайте, я вам перевяжу...
В а л ь ч е н к о : Это прямо замечательно. Я желал бы, чтобы меня каждый день... по кумполу.
Т о р с к а я : Через три дня от таких наслаждений никакого кумпола не останется.
З ы р я н с к и й (входит): Ф-фу... насилу одолели.
Б л ю м : Потушили?
З ы р я н с к и й : Не потушили, а растащили по бревнышку. двор, как огненное озеро. Пожарные приехали. С бочками.
В а л ь ч е н к о : Это самый счастливый день...
Б л ю м : Ну, зачем вы так говорите... Вы знаете, чем это может кончиться?
В а л ь ч е н к о : А что?
Б л ю м : Я же знаю, чем это кончается. Пока у тебя голова разбита, так все хорошо. А когда голова целая и все на месте, так тебе говорят: я уезжаю...
В а л ь ч е н к о : Кто?