Марш анонимов. Тануки. Том 1

Булыух Михаил

ВНИМАНИЕ!

До Вашего воскрешения осталось 5… 4… 3… 2… 1.

Желаем Вам приятной игры.

Мертвое тело Корнета, до сих пор валяющееся на Камне Возникновения, мигнуло и растворилось туманом. В следующий миг на его месте возникло новое, без шишек, разбитого в кровь лица, но в такой же подранной красной мантии.

У базовой одежды мага прочка и так невысокая. А Корнет в приступе истерики умудрился ее разодрать чуть ли не в хлам. Казалось, в мантии сейчас больше дырок, чем ткани. Оно и понятно, вздохнул огнемаг. Четыре единицы прочности… Нужно хоть как-то поправить. Вот, если

за эту ниточку потянуть, эта прореха стянется…

ВНИМАНИЕ!

Ваше мастерство «Портняжное Дело» и «Плетение» недостаточны для того, чтобы починить «Красную Мантию Начинающего Огнемага».

Прочность «Красной Мантии Начинающего Огнемага» уменьшается на 1.

Оставшаяся прочность 3.

Вздохнув, Корнет огляделся в последней надежде увидеть хоть что-то помимо маяка. Почему-то ему ужасно не хотелось туда идти. Но ничего, кроме моря и камней, в пределах видимости не обнаружилось. Еще раз вздохнув, он медленно побрел к возвышающейся на скале башне.

Скрипнула незапирающаяся, слегка перекошенная дверь хозяйственной пристройки. На встречу карабкающемуся по узкой дорожке огнемагу вышел человек. Тоже в красной мантии, но целой и гораздо лучшего качества, чем базовая одежда новичка.

– Заходи, заходи… Корнет, да? Реаб? Реабилитация, то бишь?

Гость кивнул.

– Я Иероним. Здесь принято по прозвищам друг к другу обращаться. Если совсем друзья – по реальным именам. Тебя, кстати, как зовут?

Корнет открыл рот, чтобы ответить, но хозяин, не слушая, продолжил.

– Ты осматривайся, располагайся… Там вон, в сундуке, бижутерия, шмот… Все бери. Теперь все оно – твое. Одевайся и ползи наверх. Буду инструктаж проводить. Уже почти неделю тут один. Хотя по инструкции нас двое быть должно. Ленька ушел неделю назад. И месяца со мной не прожил. Ушел. Сказал, мир большой, а здесь скучно. Знаю я, почему ушел, да. Ломало его каждый день по несколько раз. Пошел на алхимика учиться, дурачок. Ничего у него не выйдет, нет в Грязи дури. Никакой. Я знаю. Пробовал. Я на этом маяке уже шестой год живу. А что, мне нравится. Вас, реабилитирующихся встречаю, зарплату получаю. У тебя, кстати, тоже зарплата будет, но поменьше. У меня надбавки за выслугу лет. А лет семь назад… или восемь? А, уже не помню… Короче, я тогда, тоже по миру гулял. Хотел найти рецепт, да. Или придумать. Глупый был. Да ты переодевайся, скидывай эту тряпку трэшовую, чего стоишь столбом?

Немного опешивший от словесной Ниагары Корнет приоткрыл сундук.

Красная мантия. Кольца, браслеты, брошки, цепочки… а вот ничего похожего на посох или сферу – нет. То есть боевые заклинания особо не покастуешь. Ну и ладно. Он и не собирался.

– Всего несколько лет прошло, а кажется несколько жизней, – продолжал Иероним. – Никогда еще столько не думал о своей судьбе, ошибках и неудачах, как здесь. Ведь все к самоанализу располагает. Еще бы. Я же один из первых реабилитируемых. Был. Бета-тестер, блин. До меня здесь непись какой-то жил. Когда я пришел, он ушел. А вот я занял его место. Место Смотрителя Маяка. Такая вот профа, как тут говорят. С моим классом Огнемаг-Призыватель очень хорошо согласуется. Да и с твоим тоже. Сюда только таких и присылают, да. Ведь электричества в Грязи нет, пламя приходится поддерживать чисто магическим способом.

– Зачем? – еле успел вставить Корнет, когда Иероним на секунду заткнулся с целью вдохнуть.

– Ну как… Профессия смотрителя, по мнению светил медицины, должна вернуть мне веру в собственную социальную значимость. У меня, знаешь ли, комплекс неполноценности, усугубленный кризисом самоидентификации. Постоянно чувствовал себя бесполезным. Да и когда на Землю возвращаюсь…

– Ты можешь отсюда выйти???

– Да, уже лет пять. Но не хочу. Пару раз пробовал… Неделю-другую

еще мог там вытерпеть, потом назад просился. Здесь я полезен. Нужен. Делаю важную ответственную работу. А там… Безработный на пособии, безногий инвалид. Хотя за годы работы на маяке скопил достаточно чтобы новые ноги вырастить… Но зачем они мне там, если живу я здесь? Здесь очень хорошо. А там очень плохо. Такая вот жизнь по мне. Я тут не один… Ну чаще всего. А захочу быть один, поставлю запрет на доставку мне новых реабов, и все. Отдыхаю… Но тогда сложней. Огонь-то на маяке должен гореть каждую ночь. Всю ночь. А поддерживать его постоянно одному трудно. Зато острее ощущаю свою значимость. Смотритель – это не хвост собачий, смотритель – это важная ответственная должность, так-то! Да и зарплата – это не пособие. Там я что? На жиденькой кашке и постном супчике жил. А здесь? Здесь такие деликатесы мне доступны… ммм… Правда, почти без бафов, с бафами все равно дорого, зато очень вкусно! Кстати, ты есть хочешь? А чего я спрашиваю, конечно, хочешь… Пошли!

Корнет посмотрел на шкалу сытости. Пять из четырнадцати. Да, действительно пора перекусить. Да и интересно, как в этой Грязи происходит процесс питания. При мысли о еде рот наполнился слюной. Почти атрофировавшиеся на Земле вкусовые сосочки здесь работали как надо. Он кивнул и потопал за Иеронимом по длинному серпантину, ведущему наверх башни.

– Смотрители стоят особняком от прочих крафтеров, поскольку не создают непосредственно руками материальных ценностей, – на ходу продолжал болтать соскучившийся по общению хозяин. – Они, а вернее, мы, скорее сторожа, исследователи и лутеры. Нет, не лузеры. Лутеры. Лут высматриваем, который никто, кроме нас, не видит. И не только лут. Много чего еще видит Смотритель. Вместо товаров предоставляем услуги. Очень полезная и социально значимая роль, да. Но кроме лута, мы видим дальше, можем разглядеть детали, на которые обычный игрок не обратит внимания… Ну и всякое такое. Вообще, эту профессию любят брать воры и обсасины всякие, магу она вроде как и не очень нужна. Но не в нашем случае. Ты же, как я вижу, наркоман, да? Образ с реального тела слеплен? Глаза запали, тощий, бледно-желтый…

– Бывший, – буркнул Корнет.

– Ага, я тоже бывший, – хохотнул Смотритель. – Все мы здесь бывшие. Не знаю, может и есть глубокий смысл в выводах гениев психологии, но я до него пока не докопался. Меня жутко плющит и ломает даже сейчас. Правда, реже, ведь много лет прошло. Но все равно случается. Я тогда самоубиваюсь. На время помогает.

– То есть как?

– Как? А с маяка вниз – фьюююить! И все. Два часа сжаты в полторы минуты. За это время абстинентка проходит. Чаще всего. Ты имей в виду, если что. Попробуй.

– Я уже попробовал…

– Аааа! То-то я думаю, чего ты на респе застрял. Ясно. Ну и как? Не очень страшно?

– Нет. Я суицидник в реале.

– На этом маяке других не бывает. Стандартный у нас диагноз, да. Ты имей в виду, когда мысли начинаю путаться, а чувство вины, или обострение комплексов накладываются на абстинентный синдром, сдабриваются фобией – самое милое дело самоубиться. Не мучайся. Я всегда так делаю… И знаешь, помогает. В том плане, что я перестал воспринимать смерть как конец существования. Знаю, через два часа встану и пойду. А вот когда на Землю выбирался, понимал, там такое не прокатит. И это была еще одна причина вернуться.

– А ты…

– Да-да. Несколько раз уходил со своей башни. Хотел найти чего-нибудь, ширнуться, нюхнуть или проглотить… Один раз почти на год. А… я тебе это уже говорил. Так вот, все впустую. Даже и не надейся. Я это всем реабам говорю, но никто не верит. До конца не верит… Ну вот, пришли. Дежурка прямо под фонарной. Я в основном здесь и живу. Ну так что? Поедим? Или ты для начала самоубиться желаешь? А то выглядишь совсем плохо, вон как потряхивает. Я здесь даже специальную дверку сделал, видишь? Могу с тобой, за компанию. До вечера все равно еще долго. Не бойся, фьююють, бац, и все. Через два часа на камушке.