Марш анонимов. Второй аноним
Шрифт:
Вот зачем я о них вспомнил?
Перед глазами полыхнуло огнем. Если бы я не ковылял неспешно, а нормально шел, непременно влетел бы прямо в пламя. А так – остановиться успел, только брови опалило.
Как «распомнить» назад? Не нужны мне ваши ловушки, на фиг, на фиг! Лучше выход! ВО ВСЕХ ЛАБИРИНТАХ ЕСТЬ ВЫХОД!
Господи, что я несу?
Ну не могут ловушки, повороты и выходы возникать, если я о них думаю… Или могут?
Попытался припомнить, когда я пить хотел, думал о сортире или нет? Не знаю… Не уверен. О воде точно думал. Во всех ее проявлениях. Дождь,
Пламя потихоньку спало. Интересно, откуда оно взялось? Ага, вот в полу дырочки, по виду похожие на форсунки. Эм… Раз, два, три… Шесть рядов. Через каждые полметра. Хм… Интересно, успею проскочить?
Пламя вновь загудело. Я стал считать. Секунд пятнадцать горит. Потом с полминуты не горит. И снова горит пятнадцать секунд.
Полминуты для преодоления трех метров – более чем достаточно. Ведь достаточно?
День восьмой. Пергамент 1
Предыдущий текст я прервал на середине фразы, потому что Нафаня…
М-дя… Действительно, с тех пор как боженька, Тьма или карма наградила (или наказала?) меня этим рыжим идиотом, жить стало веселее, правда не сказать, что лучше.
Короче, он уронил денюжку.
Монетка звякнула, подпрыгнула, покатилась… И провалилась в щель между половыми досками.
Это была трагедия.
Для трактирщика.
Нафане-то, что…
Нагнулся. Голыми руками оторвал одну доску. Выломал вторую. Вырвал третью. Четвертую сломал пополам и выбросил обломки. Пятую просто отодвинул, но на ней стоял стол. Стол перевернулся, и все запасы пергаментов разлетелись по комнате. А я теперь заляпан чернилами еще живописней, в два слоя. Довольно интересные пятна получились, должен признать. Не менее пятидесяти оттенков сине-фиолетового. Нафаня ласково улыбнулся и спас денюжку.
– Наше-е-ел, – конопатый продемонстрировал бесполезную медяшку.
– Молодец, – сказал я. – А пол починить сможешь?
В этот момент дверь распахнулась. На пороге с белым, почти как у меня, лицом стоял трактирщик.
– Ужинать пора! – констатировал Нафаня. Отодвинул впавшего в ступор целовальника могучей десницей и гулко потопал вниз.
Я быстренько дособирал оставшиеся разлетевшиеся листы и, пока хозяин не опомнился, наехал:
– Это что у тебя тут за бардак творится? То окна бьют, то полы ломают! И это образцово-показательный трактир высокой культуры и сервиса? Короче, требую возместить мне моральные издержки материально! Чего неясного? Половину денег за постой, возвращай! Быстро! Нет! Две трети возвращай!
– И вы с этим… этим… съедете? – по-моему трактирщик был готов в этом случае вернуть все, а может, еще и добавить. Жаль, нельзя…
– И не мечтай! Я тут, у тебя, до пятницы точно, а может, и до понедельника. Чердак до понедельника в аренде, помнишь?
– Пентхаус!
Вот ведь, ляпнул неосторожно, когда заселялся, а гад этот запомнил красивое слово.
– Пентхаусом он был, когда тут стеклянное окно имелось. А теперь – чердак чердаком. Что на
– Ка… Каша.
– Какашу сам ешь. Ты же знаешь, мне нужно мясо.
– Расходы…
– Твои меня не касаются. Мы договаривались при заселении о трехразовом МЯСНОМ питании! Так что не гунди и не перечь! А пойди и обеспечь!
– Но твой холоп тоже ведь ест… Да еще как! За четверых!
– За им слопанное могу рассчитаться… Самим холопом.
– Боже упаси!
Трактирщик представил, как я убегаю в ночь, оставив Нафаню в трактире навсегда. Сглотнул, побелел еще больше и пролепетал:
– Ну… есть еще с обеда телятина. Вареная. Но она холодная.
– Эх… Поживешь тут с вами… Научишься есть всякую гадость… Подавай телятину. А пока я буду есть, комнату в порядок пусть приведут.
– Дык я это… Того… Хотел просить… Ты это… Не высовывайся. Тут сиди. Я сюда подам.
– А чего так?
– Там это… Днем еще. Ну, когда ты этого непутевого лечил, приехали двое. Ты бы им не показывался, а? Они тогда в конюшне были. Тебя не видели. А сейчас внизу сидят, ужинают. Переночуют и уедут. Потом, это… Выходи.
– А что за двое? Чего мне их бояться?
– Опрышки.
– Опричники?
– Не-е-е… Опрышки.
– А это кто?
– Ну… Как сказать… Они смотрят, где, кто, кого и как. И если чего чудное видят, мытаря-дознавателя присылают. С отрядом. И все ведь жру-у-у-ут… А с тем мытарем… Ну… Мытарство сплошное. Или мзду надо, чтоб уехал, или м-м… Ну, все плохо может кончиться. Я и дочу свою спрятал… Опришек никто не любит, но все уважают. Бывает, они помогают. Сами денег с казны не получают, живут народным кормлением… Ну это ладно… Посиди тут, от греха. Ты ведь выглядишь чудно для наших мест. Как раз по их части непонятность.
– Ладно. Тогда вина мне принеси. Пару кувшинов.
– Но вино в договор о постое не входило…
– Теперь входит. Нужно же мне тут чем-то заниматься, пока вы там от выездников-внештатников отмазываетесь. А то ведь выйду… Страсть как на опрышек посмотреть интересно.
– Ладно, хорошо! Не надо, не надо… Сейчас принесу… Токмо не вылазь…
Предлагается задание «Не попасться на глаза».
В течение ближайших 12-ти часов вы ни при каких обстоятельствах не должны выходить из своей комнаты.
Награда: благодарность трактирщика.
Штраф за невыполнение: изгнание из трактира.
Принять: Да/Нет?
Хм… а что, есть варианты? Конечно, да.
В этот момент снизу раздался короткий вскрик, громкий треск и звон бьющейся посуды. Целовальник сглотнул, побледнел еще больше, хотя казалось уже некуда, и бросился в общий зал.
Я аккуратно закрыл за ним дверь и, стараясь не споткнуться о развороченный пол, пробрался к столу. Сижу вот пишу. Снизу кто-то орет. Догадываюсь на кого. И вроде даже дерется. Понятно с кем… До жути интересно, что там конкретно происходит. Но смотреть не пойду, у меня же квест на репу.