Марш обреченных
Шрифт:
— Ризант нор Адамастро первый приветствует тебя, мой экселенс, — упрямо повторил я, изобразив точно такой же полупоклон, как и минутой ранее.
И с Одиона внезапно слетела вся напускная враждебность. Складки на его переносице разгладились, а взгляд сделался спокойным и изучающим.
— Не верю своим глазам. Неужели мой первенец к двадцатой весне отыскал собственную гордость? — изрек маг, стряхивая с голой руки огонь и опускаясь обратно в кресло.
— Скажем так, вчерашняя попойка мне на многое открыла глаза, отец, — неумело подыграл я местной вычурной
— Хочешь меня уверить, что ты свернул с пути саморазрушения? — не скрывая скепсиса хмыкнул мужчина. — Свежо предание, да верится с трудом…
Я безразлично пожал плечами, показывая, что не ставлю перед собой цели убеждать собеседника в чем-либо. И это, кажется, в очередной раз искренне удивило главу дома.
— Такие слова требуется доказывать поступками, а не пустым сотрясанием воздуха, сын, — продолжил давить старший Адамастро. — Я уже неоднократно становился жертвой твоих обещаний. И вчера, когда тебя бесчувственного снова принесли к порогу, моё терпение иссякло.
— К чему ты меня подталкиваешь, экселенс? — замер я в тревожном ожидании.
— Тебе предстоит обелить своё имя, Ризант, — не стал Одион долго кружить вокруг да около. — И способ я вижу только один. Это служба на благо Патриархии!
Магистр вперился в меня тяжелым взглядом, который буквально говорил мне: «Ну, и что ты на это скажешь?» И я лихорадочно копался в ворохе воспоминаний молодого аристократа, по крупицам собирая информацию для ответа. Так-так-так, Южная Патриархия — это у нас местное государство. Одна из многих разрозненных держав, населенных людьми. Эм-м… откуда в моей голове взялся такой акцент именно на людях? Кем же еще ей быть… Ай, тьфу, потом разберусь! Не отвлекаться!
Шестеренки в черепушке скрипели так натужно, что в какой-то миг даже Одион Адамастро не выдержал и принялся нервно постукивать пальцами по лакированной столешнице. А я, наконец, пришел к определенному выводу. Правда, совсем неутешительному.
— Ты хочешь отправить меня на войну, отец? — подбавил я горечи в свой тон, рассчитывая этим пронять собеседника.
— Именно, Ризант, — непреклонно кивнул тот, не клюнув на мою уловку. — Только так я могу быть уверен, что ты действительно повзрослеешь. Или сгинешь, не справившись с тяготами ратной жизни. Поверь, лить слезы по тебе в таком случае никто не станет.
«Кроме Веды», — подумал я, с неприязнью отмечая, что старший Адамастро по большей части прав. По крайней мере в сознании парня я вот так с ходу не сыскал возражений на эту до обидного откровенную фразу. Дерьмище. Что ж за фрукт этот Риз, что его даже родной папаша собрался удавить?! Пусть и опосредованно, а не собственными руками…
— У меня будет время на подготовку? — закинул я новую удочку, проверяя степень решимости главы.
— Даже не пытайся оттягивать неизбежное, — раскусил меня мужчина. — Это окончательное решение, и оно не изменится. Ни через седмицу, ни через целую луну. У меня больше не осталось к тебе жалости.
— Но мне действительно нужно многому выучиться! — порывисто выкрикнул я. — У меня нет
— Опыт — лучший наставник, — безжалостно парировал Одион.
— Мой экселенс, я не прошу многого! — мне пришлось унизительно прогнуть поясницу, чтобы придать своей просьбе большей искренности. — Я не смею отказываться от твоего повеления. И у меня нет умысла тянуть время. Я всего лишь хочу повысить свои шансы на выживание! Клянусь тебе, что ни капли вина не побывает на моем языке, покуда идет моя подготовка!
— Сегодня ты на удивление красноречив, Ризант, — подозрительно сощурился маг. — Я не узнаю тебя. Или ты снова засыпал за веко щепотку Ясности?
— Мой разум свободен от всякого дурмана! — категорично рубанул я ладонью по воздуху. — Разве что вчерашний хмель еще бродит где-то во мне.
Моя финальная откровенность, кажется, сумела немного растопить черствое сердце аристократа и развеять его недоверие. Он даже изобразил нечто похожее на кривую ухмылку.
— Я ничего не стану обещать тебе, — произнес собеседник. — И уж тем более ты не получишь от меня даже ломаного медяка. Несколько лет ты где-то находил деньги на выпивку и дорогостоящее зелье для озарённых. Отыщешь их и на сей раз, ежели они вправду тебе так нужны. Я всё сказал. Ступай!
Развернувшись на пятках, я выскочил из личного кабинета Одиона. Фух, кажется, я справился. Как минимум, меня не вышвырнут из безопасного убежища немедленно. А там, кто знает, быть может, глава смягчится, увидев, что его сын изменился? Ведь он, то есть я, теперь совсем другой человек. И уж таких загулов, как настоящий Ризант, устраивать точно не стану.
Уже подходя к лестнице, я вдруг поймал себя на мысли, что начинаю привыкать к своему новому телу и имени. Ну а чего? Кто еще может похвастаться тем, что выполняет работу для настоящего бога? Вот бы мои старые приятели с района удивились…
Глава 5
Хитроумная настольная клепсидра, показывающая течение времени, не успела наполнить и трети малого отрезка с той поры, как за Ризантом захлопнулась дверь. А в кабинете главы рода уже возник новый посетитель. Вернее будет сказать: «посетительница». Это была немолодая, но весьма привлекательная женщина, которая за минувшие годы сохранила не только гладкость своей алебастровой кожи, но и сберегла неукротимый пленительный огонь в глазах.
— Ты поговорил со своим сыном, мой экселенс? — нежно проворковала она, вплывая в помещение.
— Да, Илисия, мы уже побеседовали, — сухо ответил Одион, откладывая в сторону пергамент, который изучал.
— Отчего ж тогда ты не весел, моя любовь? — узкая дамская ладошка ласково погладила мужчину по плечу. — Разве не ты сам говорил, что в своем недостойном поведении Ризант перешел все допустимые границы?
— Да, я не отрицаю, но…
— О нет, мой экселенс, прошу, не произноси этого! Если этот пьяница и распутник вновь сыграл на твоей благосклонности и мягком сердце, то я…