Марш Теней
Шрифт:
— Ах, Утта. А каким он может быть в такое время?
Брат и сестра молча ехали вдоль залива Бренна. Они направлялись к полю, на котором лагерем стояли воины. До южной границы Лендсенда, где оно находилось, оставался час езды. День выдался холодным и ясным, но поднимался ветер. Новый плащ Баррика, расшитый Мероланной, сильно сдавливал ему горло. Он попытался поправить плащ искалеченной рукой и застонал, но по-прежнему не сказал ни слова. Баррик знал, что Бриони ждет, когда он заговорит, но ему не хотелось выслушивать ее наставления. Он уже достаточно наслушался.
С
«Бриони и жители города будут здесь в безопасности, что бы ни произошло», — подумал он.
Его сестру, похоже, занимали совсем другие мысли. Она прикусила нижнюю губу, что свидетельствовало о крайнем беспокойстве. Эта привычка, сохранившаяся у Бриони с детства, напомнила Баррику о давно минувших беззаботных временах. Он проследил за взглядом сестры. Капитан Вансен скакал на коне на некотором расстоянии от них. Баррик ощутил укол ревности, хоть и понимал, что никаких оснований для этого нет.
«Она ненавидит его, — убеждал он себя. — Ненавидит так сильно, будто именно капитан виноват в смерти Кендрика».
Они еще долго ехали молча. Баррик уже начал дремать в седле, когда сестра вдруг что-то сказала. Он не сразу разобрал ее слова.
— Он не станет защищать город, — говорила Бриони.
— Кто? Какой город? — очнулся принц.
— Авин Броун, — сказала она с отвращением, словно это имя было ей крайне противно. — Ту часть Южного Предела, внешний город. Он заявил, что на берегу стены слишком низкие и длинные, их сложно оборонять.
— Но он совершенно прав. Как можно это сделать?
Баррик указал на бесконечный лес островерхих крыш, уходивший вдаль по побережью и в глубь материка, почти до самых холмов. Он был рад отвлечься от своих невеселых мыслей, хотя странно было говорить с сестрой о таких вещах. Ему казалось, что они только играют во взрослых.
— Я не знаю, — призналась она. — Но мы вряд ли сможем укрыть всех этих людей за стенами замка.
— Да спасут нас боги, Бриони! Конечно нет. Даже четверть из них едва туда поместится, не говоря уже о том, что их невозможно прокормить.
— Значит, в случае осады мы бросим их на произвол судьбы?
— Нам остается надеяться, что осады не будет. Если на замок нападут, нам придется не только бросить людей, но и сжечь город.
— Что-о? Только ради того, чтобы захватчики не получили припасов?
— И припасов, и дерева для костров. И может так случиться, что ты… мы… будем стоять и смотреть, как нас обстреливают
— Ты не можешь этого знать, как не может знать и Авин Броун! — гневно воскликнула Бриони. Гнев ее был порожден отчаянием. — Никто ничего не может знать! Уже пятьдесят лет города в королевствах Пределов не подвергались осаде. Отец как-то рассказал мне об этом. И люди говорят, что теперь, когда есть пушки и другие приспособления для метания металлических и каменных ядер, осады больше не нужны. В них нет никакого смысла.
Баррику совсем не понравилось, что сестра рассуждает о войне. Тем более ему не понравилось, что она уделяет ей больше внимания, чем он сам.
— Нет смысла? — повторил он. — Тогда что же нам делать? Сдаться?
— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду.
Время шло. Они снова молча ехали по дороге вдоль побережья к границам Лендсенда. В воздухе стоял запах сосновой смолы и моря.
Наконец Бриони заговорила:
— Мы не можем знать наверняка, будет ли это осада, Баррик. Мы понятия не имеем, что замыслили сумеречные — они ведь не люди, а нечто совсем иное. Лишь боги могут догадаться, что они собираются делать.
— Очень скоро и мы об этом узнаем. Если они напали на Далер-Трот, мы встретим людей, которые что-нибудь знают о них и о том, как они воюют. Мы обязательно сообщим тебе, если хоть что-то узнаем.
— Ах, Баррик, будь осторожнее, — попросила принцесса, глядя на брата. — Я так сержусь на тебя. Так не хочу, чтобы ты уезжал.
Баррик смутился.
— По-моему, я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения.
— Но ведь это вовсе не значит, что твои решения верны. — Она пристально смотрела на брата, качая головой, — Я боюсь за тебя. Давай не будем больше спорить. Просто… просто не делай глупостей. Независимо от того, какие тебе снятся сны и что тебя пугает.
Холодное оцепенение, сковывавшее его весь день, исчезло от внезапной вспышки любви и жалости. Он посмотрел на сестру, на ее родное лицо — его собственное, но отраженное в чистом зеркале, где все было светлее и ярче. В этом зеркале его двойник открывался там, где сам Баррик был скрыт и насторожен. Румянец на нежных щеках, обрамленных золотыми волосами, контрастировал с его красными от гнева щеками. Баррик хотел бы стать таким же, как сестра. Сегодня утром он был сражен чувством одиночества, властно и уверенно охватившим сердце. Всем своим существом он чувствовал, что они соскальзывают в пропасть. И еще острее — так остро, что не выразить словами, — ощущал, что он и его возлюбленная сестра, его лучший, а может быть, и единственный друг, уже никогда не будут так близки, как сейчас.
Эта уверенность отдалась в нем болью, как будто кто-то ударил его в живот. Между ними разверзнется бездна, необъятная и бездонная. Все равно, будет ли то смерть, чье холодное дыхание принц уже ощущал на себе, или что-то другое, более странное. Его начала бить дрожь, да такая сильная, что он едва удерживался в седле. Баррик резко подался вперед и… провалился в какой-то темный туннель, в пустоту, где его поджидало что-то холодное и знакомое…
— Баррик! — Голос сестры доносился как будто с другого конца людной и шумной комнаты. — Баррик, что случилось?