Марш Турецкого
Шрифт:
Вошедшая Лиза ничего не поняла из этой пантомимы, но нахмурилась: неужели эти негодяи уже о чем-то успели договориться за ее спиной?!
– Это пустяки, засмеялся Турецкий, подмигнув ей, мелочи жизни. А про Лонг-Айленд я не просто так сказал.
– Я поняла, кивнула Ирина.
– Вот и я сразу понял, что вы поняли. А думал: ох, какой я умный! Какой тонкий намек! И какова же будет реакция! А никакой! И Турецкий радостно, по-детски расхохотался. Как приятно признаваться в собственной глупости… Ну и что? Он был действительно хороший
– Я еще была не готова к сильным чувствам, улыбнулась таинственно Ирина.
– Понимаю…
– Ребята, а я ничего не понимаю! вмешалась Лиза. О чем речь?
– Извините, Лиза, не отрывая глаз от тарелки, сказал Турецкий, это мы об одном нашем общем с Ириной знакомом.
– У вас, оказывается, так далеко зашло? В ее голосе прозвучали совершенно отчетливые нотки ревности.
– Нет, это старые дела, улыбнулся Александр. Речь об отце Вадима.
– А-а, ну так бы сразу и сказали! успокоилась хозяйка.
– Нет, я, конечно, готов восхищаться девушкой, сохранившей почти до тридцати лет искреннюю взволнованность чувств! Но… ему, если я не ошибаюсь, было… Словом, не староват ли он был для вас? Вы же, как рассказывала мне Лиза, уехали в Штаты совсем юной девушкой.
Ирина метнула короткий взгляд на Лизу, а та ответила ей открытой и искренней улыбкой.
– Как вам сказать, вроде бы успокоилась Ирина, мне совсем не хочется выглядеть циничной в ваших глазах, но я, в общем, смогла убедиться в справедливости нашей известной пословицы, что старый конь борозды не портит.
– Да, с хитрой ухмылкой добавил перчику Турецкий, но ведь и пашет неглубоко!
– И это верно! под общий смех закончила Ирина.
Турецкий с таким неприкрытым восхищением посмотрел Ирине в глаза, что та покраснела.
– Нет, я вас умоляю, только не думайте…
– Что вы! О чем я должен думать?! совсем не по делу развеселился он. Я просто вспомнил очень давнюю историю, еще из советских времен. Как говорится, старшие товарищи передавали. На похоронах одного, в общем, известного художника, умершего в объятиях очаровательной дамы, его лучший друг, бывший в то время официально признанным гением, сказал с горькой, почти злой иронией: "Вот ведь великая несправедливость судьбы! Художник он был говно говном, а помер, как Рафаэль!" Народ, говорят, просто рыдал.
Несколько минут за столом царило неприличное веселье.
Окончательно уже отсмеявшись и вытерев глаза платочком, Ирина сказала не столько Александру, сколько Лизе:
– Какой счастливый характер надо иметь!
– В смысле? спросил он.
– А в том смысле, что с вами очень легко, верно, Лиза?
Хозяйка как-то неопределенно пожала плечами, но не сдержалась и тоже рассмеялась.
– Пойду поставлю кофе, если нет возражений, сказал Турецкий, поднимаясь. Вы разрешите мне, Лиза?
– Как он? спросила Ирина, когда Александр удалился на кухню, и нагнулась к Лизе.
Елизавета
– Серьезно?
В ответ кивок.
– Ну, твое счастье.
– Почему? Лиза сделала большие глаза.
– Потому что увела б я его у тебя, подруга. Если б ты соврала… А что, вы до сих пор на "вы"?
– Так мы и знакомы-то со вчерашнего вечера.
– Да быть того не может! насторожилась Ирина. А как же познакомились? Когда?
Лиза растерялась от обилия вопросов:
– Не знаю, как тебе и объяснить… Ты помнишь, я тебе про Вадьку что-то рассказывала? Ну так вот, он еще до отъезда в Америку заезжал ко мне, говорил, что есть у него возможность поехать следы отца отыскать. Ну и уехал. Когда вернулся, позвонил, обещал снова навестить родителей, меня… А тут смотрю московскую программу, а там его фотографию милиция показывает, говорят: убит неизвестный, просим сообщить, кто знает. Ну мы же бабы! И все этим сказано. Разревелась я, потом позвонила, назвала его фамилию. Не помню, как и трубку положила… Проходит два или три дня является. Здрасьте, я из Москвы. Что вы о нем знаете? И так далее.
– Ну а дальше, дальше-то? заторопила ее Ирина, поглядывая на дверь.
– А что дальше? Сказала, что поговорить можно, приезжайте вечерком, когда освобожусь. Ты же знаешь моих писателей-классиков! От них же никакого спасу! Дома достают!… Ну чего ты так смотришь? улыбнулась вдруг. Приехал поздно вечером. Сели разговаривать… Ну и…
– Чего? шепотом спросила Ирина.
– Так поговорили, что я сегодня весь день на работе была сама не своя. Не помню, как провела редколлегию. Вякала им чего-то…
– Ну ты молодец, девка! одобрила Ирина. А какие еще документы он ищет?
– Разве? Может, я чего-то не понимаю. По-моему, так он ничего не ищет, кроме одного…
– Но ведь нашел же! хихикнула Ирина.
– Ой, не говори, вздохнула Лиза. Видела б, как он на тебя уставился! Все они одинаковые.
– Не скажи. А тебе пора судьбу устраивать. И вообще менять имидж.
– Куда менять? тоже шепотом ответила Лиза. У него жена и дочка. Сам сказал.
– Да что ж это такое делается! почти воскликнула Ирина. Как что-нибудь хорошее, приличное так обязательно чужое!
– Чего расшумелись? спросил Турецкий, входя в комнату. Как народ, еще голоден? А то кофе готов.
– Кофе пойдемте пить на кухню, заявила Ирина. Без сигареты не получится, а здесь курить я не хочу, обстановка смущает.
– Саша, а может быть, нам тех ребят, что нас охраняют, пригласить поужинать? Они ж целый день…
– Лиза вы настоящее золото! Они давно дома.
– Как?
– Элементарно, дорогой Ватсон! Доложили, что Ира прибыла с охранником. Я говорю: ну и отлично, спасибо, хлопцы, свободны. Пусть нас теперь он охраняет. Только говорю, уходите, как у нас положено. А дальше уже его дело. Ваша машина стоит, Ира. Значит, все в порядке.