Маршал 2
Шрифт:
– Товарищ Сталин, - Лаврентий Павлович слегка замялся.
– Что?
– Василий вместе со мной навещал Светлану, дочь Лазаря. И это не прошло бесследно.
– Сталин лишь поиграл желваками, но промолчал, ожидая продолжения рассказа.
– Он несколько увлекся утешением. Уже который день проводит у нее дома. Со слов товарища Власика она Василия зацепила.
– И как реагирует на это Светлана?
– Она растеряна, испугана и подавлена. Отец пропадает на работе, мать погибла. В квартире пусто и одиноко. Само собой, она очень тепло отреагировала на поддержку Василия. Не знаю, насколько далеко у них зайдет, но... - пожал плечами Берия.
– Василий себя как ведет?
– Очень
– Вот и пускай. Пока. Посмотрим, что будет дальше.
– Товарищ Сталин, вы же знаете Василия. Он парень увлекающийся, порывистый. Может не стоит допускать? Кто знает, чем это обернется. Вдруг Света от него понесет?
– Так даже лучше будет. Если он под ее влиянием стал себя контролировать, то и ладно. Детей нарожает. Остепенится. В конце концов ее отец может 'погибнуть от рук наймитов мирового империализма' если что-то пойдет не так. Будет дочерью геройского маршала. Главное Василия в руки взять. А то товарищ Власик мне не раз уже докладывал совершенно непристойные вещи про него. Мальчик рос без пригляда...
– А если снова взбрыкнет? Очень неудобно будет. Особенно если Лазарь пройдет проверку.
Глава 4
– Думаю, Лаврентий, мы сможем ему объяснить, что нужно быть ответственным мальчиком. Главное, чтобы образумился...
– покачал головой слегка задумчивый Сталин.
– Пьянство и кутеж его до добра не доведут.Глава 4
– Думаю, Лаврентий, мы сможем ему объяснить, что нужно быть ответственным мальчиком. Главное, чтобы образумился...
– покачал головой слегка задумчивый Сталин.
– Пьянство и кутеж его до добра не доведут.Глава 4
4 июля 1939 года. Монголия. Сражение на реке Халхин-Гол
В ночь на третье июля 1939 года войска генерал-майора Кобаяси начали наступление на предварительно разведанные позиции советских пограничников, перейдя от беспокоящих к решительным действиям. Однако никакого героического сопротивления 'до последнего патрона' японцам не оказывали, что вызывало у них раздражение и удивление. Ведь в прошлом 1938 году РККА действовала очень прямолинейно и предсказуемо. А потому совершенно непривычная тактика пограничников давала неплохой 'урожай'.
Советские пограничники использовали доработанную практику партизан, смысл которой сводился к спорадическим обстрелам с заранее подготовленных позиций и оперативному отступлению, дабы не оказаться под ударом. Когда на позиции, откуда десять-пятнадцать минут назад работало несколько минометов и пулеметов, врывались японские солдаты, их ждали только обычные, противопехотные мины. Не помогали даже попытки навести на позиции пограничников артиллерию, которая просто не успевала отреагировать. Причем на всех запасных позициях имелись небольшие запасы продовольствия, боеприпасы, вода и медикаменты для того, чтобы отошедшие на них советские пограничники могли немного отдохнуть и продолжить свое нелегкое дело. Например, те же мины для новейшего шестидесятимиллиметрового миномета, который еще проходил испытания в войсках, находились в укладках на позициях, а потому бойцам необходимо было перетаскивать во время отступления только сам миномет.
Сорок восемь часов непрерывно продолжался этот ужас, доводящий японцев до исступления. И днем и ночью им не давали покоя легкие, но от того не менее злые мины, которые подкреплялись кратковременными обстрелами из пулемета. Из-за чего войска генерал-майора Кобаяси продвигались очень медленно,
Михаил Николаевич находился на одном из самых удачно расположенных командных пунктов, откуда можно было прекрасно просматривать практически всю зону готовящейся артиллерийской засады. Для этих целей специально принесли не штатные оптические приборы для наблюдения, а морские, позволяющие в полной мере контролировать ситуацию.
Но вот, уставшие и измотанные японские бойцы окончательно заняли заранее намеченную территорию перед хорошо замаскированным заслоном, и маршал дал отмашку начинать концерт. Заработали новейшие полевые пушки , которые переплетались с тяжелыми басами полевыми гаубицами , а на 'back-вокале' задавали тон композиции тяжелые минометы . Японцы бросились врассыпную, стараясь найти укрытие хоть где-нибудь - пусть даже в канаве или за камнем. Но там их ждали заранее установленные противопехотные мины. Дивизия генерал-майора Кобаяси оказалась в натуральном огненном мешке, когда постоянно что-то взрывалось, а осколков в воздухе было больше, чем капель воды во время дождя.
Впрочем, не все шло настолько гладко, как хотелось бы и часть японских солдат, испуганные обстрелом рванули вперед - прямо на заслон, который оказался слишком слаб, чтобы сдержать всех. Именно в этот момент шальная пуля, пробивает Михаилу Николаевичу левое плечо. Маршала тут же перевязывают и оттаскивают в эрзац-блиндаж, в котором заранее развернули полевой медпункт. Специфический, правда, блиндаж, который соорудили из специальных готовых гофрированных металлических листов-перекрытий, многократно упрощающих сооружение укрытий в местностях с нехваткой деревьев.
Ранение оказалось не страшным, но Тухачевский, впрочем, довольно быстро потерял сознание и отключился, как показалось врачам. Но на самом деле он просто расслабился и заснул, ибо сказалось переутомление последних дней.
Ему снился странный сон - будто он в сильно потрепанной одежде стоит на холме с огромным дубом на его вершине. А вся земля вокруг завалена трупами воинов в старинных доспехах или без них. Отрубленные руки, ноги, головы, кишки, раскиданные по траве, кровь... и много оружия, что совершенно ржавого, что относительного приличного на вид. Небо было пасмурным и серым. И летающие на его фоне большие черные вороны создавали тяжелую гнетущую атмосферу с эффектом сказки. Мистики.
Вдруг Михаил Николаевич краем глаза заметил какое-то движение, резко обернулся и замер - в сотне метров от него стоял человек в старом, сером балахоне, укрывающем его с головой, и большим посохом в руке.
– Кто вы?!
– Крикнул маршал, пытаясь перекричать легкий шелестящий ветер и карканье ворон.
– Что это за место?
Но незнакомец никак не отреагировал. Как будто и не услышал слова. А вокруг уже творилась жуть - призрачные девы с мертвенно-бледными, но очень красивыми лицами и ужасающими черными провалами, вместо глаз, уносили одного за другим погибших людей. Куда-то вверх... в низкие серые тучи, буквально нависающие над холмом. И все это сопровождалось непонятным шепотом. Как будто тысячи, десятки тысяч голосов о чем-то беседовали, но понять о чем и даже на каком языке, Тухачевский не мог. Он начал крутить головой с нарастающей тревогой пока не наткнулся на того самого незнакомца в балахоне. Только теперь он уже стоял прямо перед ним - в паре шагов.