Маршал 3
Шрифт:
– Этот проект не все считают здравым, – покачал головой посол, – некоторые так и вообще назовут его мертворожденным. Что вы можете гарантировать?
– Незамедлительное признание государство и установку экономических и политических отношений. А если потребуется, то и заключить оборонительный союз. – Луис Кинтания хмыкнул. – Понимаю, сейчас я не могу ждать от вас какого-либо ответа, поэтому я предлагаю вам посетить Мехико и передать не только эти фотографии, но и наш разговор. Обычными дипломатическими каналами пользоваться мы не советуем, так как подозреваем
– Почему вы так считаете?
– Меня попросили вас только предупредить. Никаких точных сведений у нас нет, однако, мы не ошиблись в вопросах контроля японских каналов связи. Поэтому, очень желательны именно личная передача и пояснение.
– Хорошо, – кивнул озадаченный Луис Кинтания.
– Заодно, если вас не затруднит, передайте наше пожелание расширения экономических связей и более тесного сотрудничества.
Глава 2
Гюнтер возвращался на фронт после долгого лечения в тылу так толком и не повоевав – на вторую неделю войны нарвался на засаду и получил три пулевых ранения. Поначалу даже врачи не верили, что он выживет, но обошлось. Выкарабкался. И вот теперь он покачивался на ухабах разбитой грунтовой дороги, глотая пыль под завывания двигателя «блица».
– Проклятье! – Наконец не выдержал Гюнтер, приложившись лбом на одном из ухабов в лобовое стекло. – Долго нам еще?
– Часа три, если все нормально, – произнес не менее утомленный Франц. – Но я бы на вашем месте не спешил.
– Что, совсем горячо? – Чуть дернув щекой уточнил гауптман.
– Да не то, чтобы горячо, но неприятно. На передовой совершенное разложение, герр гауптман. И поверьте старому солдату, ничем хорошим это не закончится.
– Вроде бы наступаем, – пожал плечами гауптман, слегка покосившись на ефрейтора. – С чего бы?
– Вы о нем из сводок только знаете?
– В основном да, – неуверенно кивнул Гюнтер.
– Ох, и удивитесь, – грустно улыбнулся Франц. – Не война, а цирк. Солдаты совершенно не хотят воевать. Они и раньше не сильно рвались, а уж после того, как по линии Красного креста наши пленные стали домой письма писать, так и подавно.
– Странно, – слегка смутился Гюнтер, – и как же они тогда наступают?
– Вежливо и изящно, – хохотнул Франц. – Иногда только диву даешься. Да и русские себя как-то странно ведут. Если есть возможность не убивать, то стараются избегать этого. В некоторых перестрелках обе стороны полдня палят друг в друга, а толку ноль. Ну, если судить по потерям. Я же раненых и больных вожу в госпиталь. Так их больше от небоевых причин страдает. Черт знает что!
– Так ведь радоваться надо, – улыбнулся Гюнтер, – потерь мало.
– Верно, – кивнул Франц, – мало. Только ведь и на месте топчемся. Беседовал на днях с артиллеристами, говорят совсем загоняли. Чуть что – сразу отступают и их вызывают. Они там воют уже.
– А чего же тогда на месте стоим? – Удивился
– Так то и стоим, что пальба идет странная. То ли русские соображают быстро, то ли наши медленно шевелятся, но как правило они успевают отступить с засвеченных позиций после вызова артиллеристов по радио. Как чувствуют. А потом обратно возвращаются.
– Да ну, – протянул Гюнтер, – байки все это. Давно бы проверили, проложив телефонную линию до артиллерии.
– Пробовали. Диверсанты режут и минируют.
– Так их еще не вывели? – Испугался гауптман.
– Да вы не переживайте, – усмехнулся Франц, – сейчас они нас не трогают. Только провода режут. Это в первые месяцы злобствовали, а теперь почему-то прекратили.
– Что это за звук? – Насторожился Гюнтер. – Вроде на самолет похоже, только не знакомо. – И как будто в подтверждения его слов из-за леса на бреющем выскочили две пары каких-то странных двухмоторных самолетов , сходу открывшие огонь по автоколонне. Впрочем, что ефрейтор, что гауптман не стали долго думать и сиганули в кюветы, дабы не попасть под раздачу.
Сложно сказать, сколько прошло времени, прежде чем Гюнтер услышал удаляющийся рев моторов и поднял голову. На дороге стояла полная разруха. Не осталось ни одной целой машины. Причем почти все получили по несколько попаданий в капот, в то время как тенты остались практически не задеты.
– Вот так всегда, – убивался Фриц, возясь возле развороченного несколькими попаданиями малокалиберной пушки двигателя. – Это уже седьмая.
– И что, по двигателям бьют?
– Ну а куда же? В итоге груз и бросить не бросишь, и как тащить не ясно. Одни проблемы… – сокрушенно покачал головой Франц.
– А как же Люфтваффе?
– Его мало кто видит. По слухам, его еще к началу апреля проредили так, что не скоро оправится.
– Странно… – покачал головой Гюнтер, наблюдая за тем, как пара солдат во главе с фельдфебелем осматривает автоколонну. – А ведь могли нас всех тут положить, если бы покрутились, да причесали. Кюветы-то неглубокие. Простреливаются легко. А судя по калибру установленных на этих самолетах игрушек, им даже бруствер траншеи не помеха.
– Вот то-то и оно, – кивнул Франц. – Не война, а балаган какой-то.
В тоже время в Вашингтоне
– Очень интересно, – Рузвельт отложил листок с докладом в сторону. – Что сами думаете?
– Полагаю, что Москва пытается нам намекнуть…
– Мне это я и так ясно! Болван! – Чуть разозлился Рузвельт. – Какие последствия? Ведь мы не единственные читатели этого доклада.
– Никто в Центральной Америке на это не пойдет, – уверенно произнес мистер Уоллес. – Мы ведь рядом, а кто их поддержит?
– Вообще, мистер Уоллес, мы сейчас находимся в состоянии войны и пока что терпим поражение за поражением. Вчера пришло подтверждение головотяпства наших летчиков. Кто их вообще догадался отправить туда при такой хреновой видимости? В итоге можно констатировать – первых к Атлантике шлюзов больше нет. А заодно и разворочен весь берег рядом с ними.