Маршал Советского Союза

Язов Дмитрий Тимофеевич

Но уже летом 1579 года Никита Строганов принял на службу казаков с Волги и Дона под началом Ермака Тимофеевича – с целью расширить свои владения и освоить земли за «камнем», то есть за Уральскими горами. Кучум же, прослышав о приближении русских, собрал войско и под командованием Маменткула дал жестокое сражение на реке Тобол, но Маменткул был разбит. Вскоре та же участь постигла самого Кучума, он откочевал на юг, в степи. Сказывают, победители голодали: бухарские купцы так и не смогли по рекам пройти через земли Кучума для торговли с русскими и коренными жителями Сибири.

И тогда сам Ермак

с отрядом в 50 человек отправился на стругах вверх по Иртышу в надежде повстречать купцов. С 5 на 6 августа отряд расположился ночевать на берегу Иртыша. В это время на другом берегу стояло войско Кучума. Под шум ветра и дождя Кучум незаметно переправился через Иртыш и напал на спящий отряд. Ермак попытался добраться до струга, но не сумел – утонул в Иртыше…

Кучум кочевал в Барабинской степи до 1591 года, пока воевода князь Кольцов-Масальский не разбил его близ озера Чили-Кула. В это же время начали строиться в Сибири города Пелым, Березов, Сургут, Тара, Нарым, Кетский Острог.

* * *

Теплушки в дороге были нашими классами, мы изучали пулемет «Максим», ручной пулемет Дегтярева (РПД), самозарядную винтовку Токарева (СВТ), 50-миллиметровый миномет, пистолеты, гранаты и даже трофейное оружие. Занятия проводили фронтовики: старший сержант Филипцев, сержанты Зайкинский и Филатов. Они были ранены на фронте, и после лечения в госпитале их откомандировали в МКПУ

Вскоре наш эшелон миновал станцию Татарская, а это уже кулундинские степи. Вместе с покойным отцом Тимофеем Яковлевичем я мальчуганом уже побывал в этих краях. «Кулунда» в переводе с татарского означает «жеребенок в густой траве».

…Кормили нас в дороге горячей пищей только в крупных городах, таких, как Омск, Челябинск, Казань, Сызрань.

До Москвы мы ехали целый месяц. Бывало, по двое суток, так случилось в Казани, эшелон наш стоял, заниматься строевой подготовкой нам довелось прямо на привокзальной площади.

Прибыли мы на Курский вокзал столицы в середине февраля, откуда пешком прошли до лефортовских казарм. Здание училища – бывший кадетский корпус. Наша 9-я рота размещалась на втором этаже, окна выходили на Красноказарменную улицу с видом на Лефортовский дворец.

Тактикой мы обычно занимались в парке Московского военного округа. Вспоминаю, как в один из налетов фашистской авиации мы лишились превосходного тира длиной в триста шагов, поэтому для отработки одиночных упражнений пришлось выезжать из Москвы в Ногинск.

По выходным дням мы трудились в Москве, скалывали лед с мостов, убирали снег на Красной и Манежной площадях, готовились к празднику – Дню Красной Армии.

Накануне праздника в училище прибыл член военного совета Московского военного округа генерал-лейтенант К.Ф. Телегин, он вручил награды офицерам. В последующие годы генерал-лейтенант Телегин был членом военного совета ряда фронтов, но так и не получил повышения в звании. Ходили слухи, мол, на него было заведено дело Главным управлением контрразведки РККА «СМЕРШ». По делу проходило 8 человек.

Чуть позже бывший глава «СМЕРШа» генерал-полковник B.C. Абакумов покажет на допросе: «Дело это было весьма важное… Оно связано с маршалом Жуковым, который является опасным человеком».

Нынешние демократы, так же, как и Абакумов,

считают Жукова «опасным человеком». Здесь они смыкаются с мастеровыми палачевых дел всех времен. «Демократические журналисты, – пишет великий русский писатель Василий Белов, – не только развенчали подвиг легендарной Зои, они попытались представить бессмысленной и гибель моего отца в 1943 году. И если прежде русские люди всеми силами защищали Москву, нынче они обороняются от Москвы «демократической». Чудовищно, но факт: нам приходится обороняться от Москвы! Все чаще видишь лозунги на демонстрациях: «Дошли до Берлина, дойдем и до Москвы» [2] .

Не случайно фальсификаторы всех мастей (Жуков их попросту называл «брехунами») изо всех сил стремятся оболгать Россию, ее полководцев. Проникновенно о Жукове скажет В. Песков: «Вы дороги людям тем, что пришли из гущи народа, в Вашем характере проявился талант русского народа защищать прежде всего свое Отечество. Сколько бы ни стояла Россия, имя Ваше будет святиться!»

А вот что пишет о своем отце Мария Жукова: «Папа! Да святится имя твое. Имя, ставшее символом офицерской чести и долга, доблести нашей армии, человеческого благородства, патриотизма и жертвенного служения своему народу, символом державного духа и защиты гордой страны от любого иноземного диктата! Имя, объединяющее тех, кто борется за могучую, как прежде, державу! Имя, подобное удару меча для всех наших врагов! Имя, освещающее путь офицерам, желающим освободить нас от нечисти!» [3]

Разве мы, молодые курсанты, могли себе представить, что пройдет чуть больше десяти лет, и полководца, который убережет Москву от ворогов и обратит их в бегство, будут распекать на своей партийной планерке Хрущев на пару с Брежневым. И все потому, что, будучи со своей супругой в Большом театре, Георгий Константинович не поприветствовал Хрущева и его свиту. Все зрители встали, когда Хрущев появился в правительственной ложе, и только чета Жуковых никоим образом не отреагировала на появление Хрущева. И как же выговаривали величайшему полководцу всех времен Хрущев и подсуетившийся Брежнев, в чем они только не обвиняли Жукова, и прежде всего – в отрыве от народа.

В Кремле народность понимали прямолинейно: надлежало бурными овациями встретить появление в правительственной ложе партийного сюзерена. И если Жуков отказался принять от издателя из ФРГ в подарок «мерседес», то как же их клянчил в своих многочисленных поездках по зарубежным весям все тот же Брежнев.

Георгию Константиновичу мстили даже тогда, когда он ушел из жизни. Вот как описывает сцену похорон полководца его дочь: «Позвонил маршал Москаленко, подчеркнуто пренебрежительным тоном сообщил: «Наверху решили похоронить Жукова на Новодевичьем кладбище».

Правда, чуть позже переиграли, вынесли решение захоронить в Кремлевской стене, с кремацией.

– Как же так? – возразили мы с бабушкой. – Папа мечтал быть похороненным в земле!

– А где бумага? Он оставил письменное завещание?

– Звони Гречко, – не сдавалась бабушка, – ты наследница, тебя послушают.

Набираю номер телефона. На мою просьбу Андрей Антонович что-то промямлил.

– Звони Брежневу! – стоит вся в слезах бабушка. – Отец защитил Москву, он достоин сам себе выбрать место!