Маршал Сталина. Красный блицкриг «попаданца»
Шрифт:
— Значит, немцев там нет, но тыл открыт… — констатировал Черняховский. В этот момент подбежал командир, только что подъехавшей «южной группы». — Ну, а ты что скажешь, Тарас?
— В трех километрах отсюда столкнулись лоб в лоб с авангардом противника! — ответил запыхавшийся от быстрого бега лейтенант. — Видели колесный бронетранспортер, десяток мотоциклов. Прут, как на параде! Ну, мы их малость шуганули… Пару мотоциклов — в утиль, а они встали и по нам из пулеметов! Еле ноги унесли. Трое убитых, семь раненых. Но машина на ходу, хоть корпус нам и поломали слегка.
Черняховского
— Ну что за!.. — в сердцах выругался Иван Данилович. — Все дело насмарку! Игорь Петрович, пушки-то хоть успели замаскировать?
— Не могу знать, — отозвался начальник штаба. — Но немцы в их сторону вроде и не глядят.
Четко видимая над бортом бронетранспортера голова немца в пилотке и наушниках действительно оставалась повернутой к позициям первого батальона у подножия небольшого холма. На второй батальон, окапывающийся на опушке рощи, немец внимания не обращал, видимо, не заметил сразу, а потом народ уже попрятался.
— Ладно… черт с ними! Передай этим оболтусам из первой роты, чтобы готовились отойти на запасные позиции — эти уже засвечены. А лучше… пусть отводят бойцов прямо сейчас, ползком, оставив один взвод для имитации бурной деятельности. Надеюсь, хоть несколько путей сообщения они сделать успели.
Немецкий бронетранспортер простоял в двух километрах от позиций еще минут пять, причем наблюдатель увлеченно крутил головой по сторонам, а потом откуда-то издалека заухали пушки.
— Допрыгались! — сквозь зубы произнес полковник, увидев, как на позициях первого батальона начали подниматься разрывы. Впрочем, били чем-то не очень тяжелым — либо восьмисантиметровые минометы, либо трехдюймовые пушки, либо что-то очень близкое. — Приказ по полку — огня по наблюдателям не открывать!
— А не чересчур ли мы осторожничаем? — спросил майор.
— Всех ведь сразу не побьем. А так — пугнем только. Максимум — бронетранспортер запалим. А заодно сообщим им кучу вещей, которые немцам до поры до времени знать не стоит. Например, что у нас есть минометы и ПТО. Да и пулеметные точки вскрывать не стоит. Что там из штаба передают?
— Еще раз подтвердили, что шоссе к северу от нас под контролем.
— Знаем мы их контроль… — язвительно произнес Черняховский, наблюдая за тем, как разрывы перепахивают позиции первого батальона. — Кучка работяг с винтовками. Если немцы нас раскатают — им их тем более не остановить!
Дав десяток залпов по незаконченным траншеям, противник прекратил обстрел, видимо, сочтя ответное молчание признаком отсутствия здесь организованной обороны. А раз так, то и незачем напрасно тратить дефицитные снаряды — вряд ли у немцев после прорыва осталось больше половины боезапаса, а пополнить его до возвращения к своим негде.
Спустя еще пару минут по шоссе на север прострекотало три мотоцикла, которые никто не тронул, лишь сообщив в штаб армии об этом. Черняховский ждал удобного момента, чтобы ударить. Немцы, очевидно, отступали, прорываясь из окружения, и каждая минута промедления играла против них. А силы у них, видимо, были уже не те. Да и с боеприпасами беда, по всей видимости.
Из задумчивости Черняховского вырвали далекие отзвуки стрельбы где-то на севере. Видимо, разведка немцев наткнулась на чешский заслон.
Как и следовало ожидать, эта перестрелка очень быстро все привела в движение и уже спустя несколько минут, надрывно подвывая моторами, к старым позициям первого батальона выдвинулись три легких танка — «двойки» в сопровождении примерно роты солдат. Видимо, командир «Гансов» не рискнул просто так продолжить движение и захотел подстраховаться на случай внезапного флангового удара.
— Федосеев! — привлек Черняховский внимание начальника штаба. — Повторите приказ: «Огня не открывать, позиции не обнаруживать».
Приказ, словно электрический импульс, двигающийся от головного мозга, распространился по полку с помощью хорошо налаженной связи. Целая рота ведь старалась, причем хорошо натасканная. И вновь секунды потянулись невероятно медленно. Наконец, под прикрытием импровизированного флангового охранения по шоссе осторожно двинулись основные силы. Сначала, само собой, — головной дозор с тем самым глазастым «фрицем» в наушниках. Дальше, держа дистанцию в километр, потянулись и основные силы этого, чрезвычайно потрепанного полка, у которого едва набиралось три десятка танков. Впрочем, все они как на подбор были PzKpfw II с их весьма зловредными двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками, способными вполне эффективно работать на всю глубину обороны легкого пехотного полка.
— Пошли, значит, — хмыкнул полковник и отдал очередной приказ: — Второму батальону и средствам усиления работать по колонне, первому — связать боем фланговое охранение. Огонь только по сигналу: две зеленые ракеты.
Но вот первый танк поравнялся с командным пунктом Черняховского, до которого от шоссе было меньше километра. Немцы были уже так близко, что в бинокль получилось весьма недурно рассмотреть уставшие лица командиров, высунувшихся из башенных люков. Война ведь не прогулка по парку, а тяжелая работа с высоким шансом умереть…
— Федосеев, сигнал! — скомандовал Черняховский.
— Есть! — козырнул майор с весьма обрадованным видом. Ему тоже надоело ждать, и над позицией КП, весело шипя, взметнулись два зеленых росчерка.
То тут, то там сразу же стали оживать огневые позиции, отдаваясь то уханьем минометов, то заливистым стрекотом пулеметов, рвущихся наперебой что-то кому-то доказать, то жестким тявканьем противотанковых орудий.
Головные танки, получив по несколько тридцатисемимиллиметровых снарядов, замерли. Остальные же резко стали сворачивать с шоссе, на ходу паля короткими очередями в сторону замеченных ими советских огневых точек. Или просто куда-то «в ту степь» для успокоения нервов.