Марсианин (др.перевод)
Шрифт:
После этого я стану пропускать гидразин — очень медленно — через иридиевый катализатор, превращая его в смесь N2 и H2. Водород я начну собирать в небольшом объёме и тут же сжигать.
Как видите, план даёт мне сколько угодно шансов на смерть от феерического взрыва.
Во-первых, гидразин — серьёзная штука. При малейшей ошибке на том месте, где стоял Дом, не останется ничего, кроме «Мемориального кратера Марка Уотни».
Если предположить, что с гидразином оплошностей не будет, остаются
Если вы спросите любого инженера NASA, какой сценарий для Дома самый страшный, он наверняка ответит «пожар». Если спросите, каков будет итог, он скажет — «смерть от пожара».
Но если у меня получится, я буду производить воду постоянно — и мне не нужно будет хранить ни водород, ни кислород. Вода будет выбрасываться в атмосферу, повышая влажность, но регенератор воды будет её откачивать.
Мне даже не требуется точно соблюдать пропорции между разложением гидразина и производством CO2. В Доме полно кислорода, и ещё больше — в резерве. Просто нужно гарантированно не синтезировать столько воды, чтобы у меня закончился кислород.
Я подцепил топливную установку взлётного модуля к электросети Дома. По счастью, вольтаж у них одинаков. Мотор запыхтел, принимаясь накапливать для меня CO2.
На обед — половинная порция. Сегодня всё, что я делал — обдумывал план, который меня убьёт. Не так уж много калорий потратил.
Вечером собираюсь досмотреть «Трое — это компания». Если честно, мистер Фурли нравится мне куда больше, чем Роперы.
Это может оказаться моей последней записью.
С шестых суток я знал — у меня отличные шансы здесь погибнуть. Но я думал, смерть наступит, когда у меня закончится еда. Даже не подозревал, что умру так рано.
Я собираюсь приступить к разложению гидразина.
Нашу экспедицию собирали в путь, зная — может потребоваться отремонтировать всё, что угодно. Поэтому в инструментах недостатка нет. Даже работая в скафандре, я сумел снять внешние панели с МСМ, чтобы добраться до шести баков с гидразином. Я разместил их в тени ровера, чтобы они ненароком не перегрелись. Рядом с Домом тени больше, там попрохладнее, но — к чёрту! Если они решат взлететь на воздух, пусть лучше подорвут ровер, а не моё жилище.
Затем я снял реактор. На это потребовались определённые усилия. В конце концов я его вытащил, хоть он и разломился пополам. По счастью, мне не нужна настоящая топливная реакция. Я серьёзно: мне ни в коем разе не нужна настоящая топливная реакция!
Я занёс в Дом и гидразин, и химический реактор. Перед этим подумал, не лучше ли будет заносить баки с гидразином по одному, дабы снизить риск. Но простейшие прикидки ясно показали: даже одного такого бака хватит, чтобы разнести Дом на куски… так почему не занести их все?
На баках имеются клапаны, которые можно открыть вручную. Не уверен на все сто, что знаю их назначение. Определённо, не предполагалось, что мы ими воспользуемся. Думаю, они нужны были для того, чтобы сбрасывать давление во время многочисленных проверок —
Я позаимствовал у регенератора воды запасной шланг. Затем оторванным от костюма куском ткани (прости, Йоханссен!) прикрепил шланг к выходному отверстию бака. Гидразин — жидкость, так что остаётся только направить её в реактор. Или, скорее, теперь уже в «миску» реактора, рядом с которой поместил термопару.
Между тем, топливная установка МВМ продолжает трудиться. Я уже занёс внутрь один баллон углекислого газа и выпустил его в воздух, после чего вернул баллон обратно.
Больше нет предлогов, чтобы увиливать. Пора создавать воду.
Если найдёте обугленные остатки Дома, знайте: я в чём-то ошибся. Я скопировал журнал на бортовые компьютеры обоих роверов — так он сохранится с большей вероятностью.
Ну, а теперь…
Что же, я не погиб.
Первым делом я надел подкладку моего скафандра. Не сам скафандр, который слишком неуклюжий и объёмистый, а только то, что одевают под него — включая перчатки и ботинки. Затем нацепил кислородную маску, позаимствованную из аптечки — и очки из химического оборудования Вогеля. Теперь почти всё тело было закрыто, и вдыхал я консервированный воздух.
Почему? Да потому что гидразин очень опасен. Если я слишком активно буду им дышать, заработаю серьёзные проблемы с лёгкими. Если он попадёт на кожу — у меня останутся химические ожоги до конца дней. Эти риски я намеревался исключить.
Я откручивал клапан до тех пор, пока не услышал журчание гидразина. Я позволил упасть в иридиевый тазик одной капле.
Она без лишнего драматизма зашипела и исчезла.
Эй, именно это мне и нужно! Я только что провёл разложение на водород и азот. Ура!
Если чего у меня здесь в избытке, так это пакетов. Они не слишком отличаются от кухонных пакетов для мусора (хотя я уверен — из-за того, что это NASA, они стоят 50 тысяч баксов).
Должность нашего командира Льюис совмещала с работой геолога. Она намеревалась собирать образцы камней и грунта со всей окрестности базы, в радиусе 10 км. Из-за жёстких ограничений по весу она планировала собрать столько образцов, сколько сможет, и потом отобрать самые интересные 50 кг для отправки на Землю. Пакеты предназначались, чтобы хранить и помечать образцы. Некоторые из них не могут вместить ничего крупнее пары сэндвичей, другие сгодились бы для того, чтобы собирать в них скошенную траву и опавшие листья.
Ещё у меня есть скотч. Самый обыкновенный, такой можно купить в любом хозяйственном магазине. Похоже, даже NASA не может улучшить скотч.
Я разрезал несколько самых больших пакетов и скрепил скотчем, чтобы получить что-то вроде палатки. На самом деле, это больше смахивало на супер-пакет. Им я накрыл весь стол, на который поставил безумную гидразиновую установку. Под него я что-то подложил, чтобы не дать пластику соприкоснуться с иридиевой миской. По счастью, пакеты прозрачные, и мне видно, что под ними происходит.