Марсианские войны (сборник)
Шрифт:
— Говорят, что те, которые умирают не достигнув тысячи лет, воплощаются на время в образ растительных людей. В этом образе они доживают до своего предела. Вот почему растительные люди священны для жрецов. Они верят, что каждое из этих ужасных созданий было когда-то жрецом.
— А если растительный человек умирает? — спросил я.
Если он умирает до истечения тысячи лет, считая со дня рождения жреца, то душа его переходит в большую белую обезьяну. Но если эта обезьяна умрет до истечения срока, то душа гибнет навеки и переходит в тело одного из
— Мы сегодня отправили немало святых жрецов к силианам, — сказал, смеясь, Тарс Таркас.
— Потому то вас и ожидает самая страшная смерть, — промолвила девушка, — и она наступит — вы не сможете спастись никак.
— Один человек спасся несколько сот лет назад, — напомнил я ей. — Что удалось раз, может, удастся и теперь.
— Не стоит даже и пытаться, — ответила она безнадежно.
— А мы все-таки попытаемся! — вскричал я, — и ты пойдешь с нами, если этого захочешь.
— Чтобы меня убил мой собственный народ и чтобы память обо мне была позором для моей семьи и для всего племени? Ты должен был бы подумать, прежде чем предлагать мне это!
Тарс Таркас слушал в глубоком молчании. Я чувствовал, что взгляд его устремлен на меня. Я знал, что он ожидал моего ответа с таким же напряжением, как подсудимый ожидает чтения своего приговора из уст судьи. То, что я посоветую девушке — будет нашим общим уделом. Если я склонюсь на сторону неумолимого векового суеверия — мы все должны будем примириться с нашей судьбой, остаться и без борьбы ожидать ужасной смерти.
— Мы имеем право спастись, если нам это удастся, — ответил я. — Наше нравственное чувство не будет оскорблено, потому что мы знаем, что сказочная жизнь в благословенной долине Дор — злостная выдумка. Мы знаем, что долина не священна, мы знаем, что святые жрецы не святы, что они жестокие и бессердечные смертные, знающие о вечной жизни не больше нас.
Приложить все усилия к спасению — не только наше право, но и наш священный долг, долг, перед которым мы не смеем отступить, даже если бы мы знали, что нас ожидают брань и пытки со стороны нашего народа, когда мы к нему вернемся.
Ведь только так мы сможем открыть истину людям внешнего мира! Я прекрасно сознаю, что наш рассказ, вряд ли вызовет доверие — люди так крепко держатся за свои глупые суеверия! — но мы были бы жалкими трусами, если бы отступили от долга, который лежит перед нами.
К тому же мы имеем шанс, что свидетельству нескольких лиц поверят скорее, может быть, даже согласятся отправить экспедицию для исследования этой страшной пародии рая.
Девушка и зеленый воин некоторое время стояли молча, погруженные в глубокое раздумье. Девушка первой прервала молчание.
— Я никогда еще не рассматривала свое спасение с этой точки зрения, — промолвила она задумчиво. — Я готова отдать свою жизнь тысячу раз, если бы спасла этим хоть одну душу
Я вопросительно взглянул на тарка.
— Куда бы Джон Картер ни повел меня — к врагам ли храма Иссы или на дно Коруса, к снегам севера или к снегам юга — Тарс Таркас последует за ним!
— Идемте же немедля! — воскликнул я. — Мы должны отправиться, потому что не может быть спасения в сердце этой горы и в четырех стенах этой комнаты смерти.
— Идемте, — повторила девушка, — но не льсти себя надеждой: на территории жрецов нет места хуже, чем это!
С этими словами она повернула секретную панель, которая отделяла нас от того помещения, где я ее нашел и где находились другие пленные.
Их было всего десять красных марсиан, мужчин и женщин. В кратких словах объяснили мы им наш план. Они решили идти за нами, хотя было видно, что трепещут при мысли так искушать судьбу и идти наперекор древнему суеверию. Между тем все они на своем горьком опыте знали, как лгала им старая вера, как нагло обманывали их святые жрецы.
Тувия, девушка, которую я освободил первой, очень скоро освободила и других. Тарс Таркас и я сняли с тел убитых жрецов их оружие, которое состояло из мечей, кинжалов и двух револьверов самого совершенного типа, который делают красные марсиане.
Мы распределили оружие среди наших спутников, насколько это было возможно. Револьверы мы дали двум женщинам, в том числе и Тувии.
Она была нашим проводником, и мы быстро, но осторожно отправились вслед за ней по лабиринтам ходов. Мы проходили через большие комнаты, высеченные в массиве скалы, шли по извилистым коридорам, поднимались на крутые подъемы и прятались в темных нишах при звуке приближающихся шагов.
Тувия хотела провести нас в отдельную кладовую, где, по ее словам, было много оружия и боеприпасов. Оттуда она должна была вывести нас на вершину скалы, а там мы должны были применить всю нашу сообразительность, чтобы прорваться через твердыню святых жрецов к внешнему миру.
— И даже тогда, — воскликнула Тувия, — мы не будем в безопасности! Длинны руки святых жрецов! Они достигают любого места в Барсуме. Их тайные храмы прячутся в сердце каждой общины. Куда бы мы не пришли, весть о нашем бегстве опередит нас, и смерть настигнет нас раньше, чем мы сможем разоблачить их.
Мы шли уже около часа, не встречая никаких препятствий. Тувия только шепнула мне, что мы близко от цели, как при входе в обширную комнату наткнулись на человека, очевидно, жреца.
Кроме обычного кожаного наряда и украшений, он носил вокруг лба массивный золотой обруч, в центре которого был вделан огромный камень. Точную копию этого камня я видел около двадцати лет тому назад на груди маленького старика на атмосферной станции.
Это — бесценное сокровище Барсума! Известны только два таких камня, и их носили два старика, накачивавших искусственный воздух во все части Марса.