Марта

Кухтенков Владимир

После долгого поцелуя я закрыл за собой дверцу микроавтобуса и ещё долго стоял, смотря на удаляющиеся от меня огни «Фольксвагена». И только когда тот скрылся от меня за пределы видимости, я сделал первый шаг в сторону магазина. Взял чекушку «Столичной», пару бутылок пива и почти залпом осушил всё это на лавочке, в сквере, между родными хрущёвскими пятиэтажками. Странное чувство не покидало меня, будто за спиной выросли крылья, и я не иду домой, а лечу к ней. Но дороги я не знал, и ноги, медленно перешагивая, повели меня к дому. Там, впрочем, как и всегда, всё было тихо и спокойно. Можно сказать, что никто и не заметил моего отсутствия. Объяснил, что был на корпоративе, ну и ладно.

Уснуть не мог. Ворочался, курить вставал. Голова от мыслей о ней раскалывалась на части. А когда всё-таки задремал, то во сне видел её, весёлую и смеющуюся, а в ушах звенел её звонкий

и радостный смех…

Встреча в пути

«Встреча в пути на повороте трудном,

встреча в пути на перекрёстке людном».

Д. Рубин. «Встреча в пути»

Мы не виделись пять дней. Быстро пролетели два выходных, и начались суровые трудовые будни. Понедельник, вторник, наступила среда. Я не переставал думать о ней. Её образ стоял перед моими глазами, как икона, всегда и везде. Правым глазом смотрю на дорогу, а левый закрою и ею любуюсь, или наоборот. На работе смотрю в монитор, а там вместо сеток, цифр и таблиц опять она. Созванивались, правда, каждый день, но встретиться мешали обстоятельства, аврал у меня на работе, завал у неё в редакции. Мне, действительно, не хватало её рядом. Общаясь по мобильнику, я ловил каждое её слово, чувствовал каждый жест, и, конечно же, мы оба дико мечтали о новой встрече. И она случилась внезапно, как, впрочем, и всё то, что происходило с нами.

С утра я выгулял собаку, переоделся в серый деловой костюм и в семь утра выехал в офис. Что-то этим утром на столичных дорогах не заладилось, и только я миновал свой квартал, как сразу же воткнулся в огромную мёртвую пробку на Окской улице. По радио вещали, что все направления на юго-востоке в центр стоят из-за массовых аварий. То ли буря магнитная, то ли катаклизм природный, но стоит всё, и Волгоградка, и Рязанка, и всё, что находится рядом. Я хотел развернуться. Но было уже поздно. Вся встречная полоса стояла такой же пробкой, как и мы. Оставалось успокоиться и смиренно ждать. Я позвонил в офис и сказал, что буду позже. Снял с себя пиджак, бросив его на заднее сидение, закурил. Весеннее майское солнце поднималось всё выше и выше над мегаполисом, грея с каждой минутой всё больше. Асфальт под колёсами автомобилей раскалялся всё сильнее и сильнее. Находиться в авто было уже невозможно. Я выходил из него, но на солнце было ещё хуже, и я возвращался назад. За два с половиной часа мы продвинулись метров на пятьсот. До ближайшей развилки оставалось всего метров тридцать, когда мы опять встали.

«Всё! – думал я. – Как день начался, так и пройдёт», – но опять я глубоко ошибался.

И вдруг среди этой невыносимой жары и огромной пробки раздался звонок моего мобильника. Да, я надеялся на спасение, и оно пришло. Конечно, это была она!

– Привет, милый! – её голос парил, как птица в синем небе. – Где ты, солнышко?

Я рассказал, что, не доехав до «Текстильщиков», уже два часа парюсь в дикой пробке.

И тут она обрадовалась:

– Милый! Я тут рядом на Саратовской, к подруге заехала, попробуй выберись.

Это было чудо! Я мечтал её увидеть, и она рядом, метрах в двухстах от меня. Но как выбраться? Были бы у меня крылья, я полетел бы к ней с первой космической скоростью. Но крыльев нет.

Я взял себя в руки, выяснил адрес. Совсем рядом. На пересечении Волжского и Саратовской, первый дом от дороги. Она сказала, что будет ждать, сколько потребуется, во дворе у машины.

Я вышел и посмотрел обстановку. До развилки метров тридцать, там поворот во дворы. Хорошо, что все дороги в этом районе знаю. Дворами выберусь. Бордюр на пешеходную дорожку был достаточно низкий, и я решился. Подвинул сзади стоящую «Газель» назад, чуть ли не пинками и трёхэтажным матом объяснил стоящему впереди кавказцу на гнилой «шестёрке», что надо продвинуться вперёд на всё возможное расстояние, и, цепляя днищем и глушителем, заехал на пешеходную дорожку. Сигналя и разгоняя пешеходов, я двинулся к заветному повороту. А там, во дворах серых кирпичных домов, ждала меня она, Марта!

Пока двигался, успел позвонить в офис. Сообщил, что срочно еду в область, на переговоры с клиентами, и сегодня не появлюсь. Так как в моей работе это было постоянным явлением, вопросов у руководства не возникло. Я уже свернул во дворы и пробирался между припаркованных автомобилей, ракушек, пеналов.

Сердце в груди стучало, как отбойный молоток, скорей, скорей бы мне её увидеть. И вот наконец!

Она стояла спиной к своему автомобилю, вглядываясь в узкий дворовый проезд, нервно курила. Я припарковал

свой «форд» напротив неё и вышел из машины. Короткая джинсовая юбочка, белая футболка, которая очень отчётливо подчеркивала её грудь, большие глаза с огромными ресницами и даже ключи с брелоком от сигнализации, зажатые в её правой руке, уже через долю секунды висели на мой шее, прижавшись ко мне так, как будто мы были одним целым. Она целовала мои щёки, шею и шептала:

– Я так соскучилась…

Наши губы соединились в долгом и страстном поцелуе. Я держал её левой рукой под ягодицы, а правой нежно прижимал её спину и уже не мог оторваться.

А когда я всё-таки поставил её на асфальт, она схватила меня за руку и потянула в сторону длинной девятиэтажки.

– Пойдём скорее! Закрывай машину и пойдём!

Только сейчас я обратил внимание, что на ногах у неё надеты серые пушистые домашние тапки.

– Куда идём, и почему ты в тапочках?

– Пошли! – Марта с силой тянула меня за руку. – По дороге расскажу.

Я взял её на руки и понёс вглубь серого тенистого двора. Она была не против. Обвила мою шею руками, прижалась к моей груди.

– Мне так нравится, – говорила Марта, – я хочу, чтобы ты меня всегда на руках носил. Я очень лёгкая, тебе не будет в тягость меня носить.

– Что ты, Марта! Всегда буду носить.

Так мы прошагали несколько подъездов, и возле очередного сказала: «Стой». Выскользнула из моих объятий, схватила за руку и потащила в подъезд. Тусклый свет лампочек, прохлада, обшарпанные и изрисованные стены. Всё это осталось позади, и вот уже лифт поднял нас на восьмой этаж. Держась за мою руку, Марта подвела меня к чёрной металлической двери, на которой висела табличка с номером тридцать один. Она достала ключи, открыла железную дверь, открыла следующую за ней деревянную, и мы оказались на пороге небольшой, но очень уютной однокомнатной квартиры. Маленький, очень тесный коридор, по прямой восемнадцатиметровая комната с выходом на балкон, слева совместный санузел и крохотная кухня. На стенах были зелёные, с золотистыми вкраплениями, обои. Но их было почти не видно из-за того, что по всем стенам было развешано не поддающееся подсчёту количество горшков с цветами. Лианы некоторых из них вились по комнате, перескакивая с одной стенки на другую. И каких цветов здесь только не было, одних пальм видов десять. Ещё одной достопримечательностью этого жилища было огромное множество висящих на стенах чёрно-белых фотографий. Где не было веток и лиан цветов, там были рамки с фотографиями. На них были какие-то кварталы, пейзажи, стройки, ну, в общем, фон. А вот уже на этом фоне красовалась длинноволосая худая девушка, которую, как мне показалось, я где-то видел. Вот она верхом на верблюде, вот в ковбойской шляпе, а вот среди племени аборигенов. То позади неё городской массив, то природа, то какие-то люди. Но даже невооружённым взглядом видно, что всё это снято далеко не на российских просторах…

На остальном пространстве с трудом разместились несколько предметов мебели. Шкаф, телевизор, диванкнижка и гармонирующий со всем интерьером зелёный палас. Я вопросительно глядел на Марту. Она, видимо, поняла вопрос.

– Это квартира моей подруги. Она телеведущая, наверняка ты видел её программы, по всему миру катается. А я, в её отсутствие, за цветами здесь ухаживаю.

Всё просто и понятно. Девушка с фотографий ведущая, вот почему мне показалось, что её где-то видел. Красивая, зелёная, как сказочный лес, квартира, прекрасная Марта… И больше ничего в жизни не надо. Я присел на диван, она подошла ко мне вплотную, обнял её за талию, и остановиться мы уже не могли. Наши тела дрожали от того, что их переполняли дикие чувства, первобытная страсть. И вместе с ними нежность, любовь и всё, что с этим связано. Одежда разлеталась по комнате в разные стороны, на цветы, телевизор и зелёный палас. В порывах необузданной страсти мы заново рождались, умирали и вновь рождались. Время перестало для нас существовать. Оно текло своим чередом, где-то рядом, параллельным курсом, абсолютно нас не беспокоя.

Я. Она. Запах её тела. Казалось, что кроме этого ничего не существует на всём белом свете, да и белого света тоже нет.

– Я люблю тебя! – шептала она.

– Любимая! – о твечал я…

Проснулись мы уже вечером, часов в восемь, изнывающие от жажды, голодные, обессиленные, но счастливые до безумия. Хотя, наверно, всё, что с нами происходило, и было безумием.

Марта легла на меня сверху, прижимаясь своей грудью к моей, и так нежно и ласково произнесла:

– Я хочу каждое утро просыпаться и видеть рядом тебя. Я хочу спать и чувствовать, что ты рядом… Хочу этого, мечтаю об этом.