«Мартен»
Шрифт:
— Вы, герр Аносов, творил чудо! — Просто, без корысти и зависти сказал он: — Но при чем тут сказка? Не понимайт.
— Достопочтеннейший герр Штамм, — ответил Аносов. — А может быть, сказка — это как раз то, чего не хватает вашим мастерам?
Штамм внимательно посмотрел в глаза Аносову, полные лукавых смешинок, и ничего не понял.
— Не понимайт, — еще раз повторил он.
А вечером, на другой день, уже в гостях у Аносова, на балу, ведя спокойный разговор, Штамм поведал управителю златоустовских заводов о своих бедах и думах. Одним словом, перед Аносовым сидел в глубоком кресле не мундирчик со светлыми пуговками, в башмачках на высоких каблуках, а оружейник.
Через
Когда сани тронулись, он оглянулся в последний раз на завод, заснеженный пруд и Косотур-гору, над которой разливалось восходящее солнце. На самой вершине горы четко обозначился силуэт красавца-лося. Будто явился он из сказки и встал над горами как символ уральской земли — в ореоле слепящего света, таинственный и прекрасный.
И каким-то особым чувством понял Штамм, на что намекал Аносов, говоря о сказках. Великая земля рождает великие дела и великих людей.
Тройка горячих коней уносила Штамма на запад. А он все стоял и стоял в санях с непокрытой головой, любуясь Косотур-горой.
…И снова над Уралом метели бушевали — не один десяток лет. Снова по весне шумела Громотуха, а заводской летописец заносил в свою книгу вести о новых и новых делах златоустовских умельцев.
…1965 год. Двадцать лет прошло со дня Победы над фашистской Германией. И в честь этой даты златоустовские мастера создали новое чудо — меч Победы. Давно в задумках, когда был еще подростком, хранил мечту Леонид Нурлич Валиев повторить дедовское мастерство. Подолгу глядел на старинные клинки, на их насечки и рисунки, читал о Бушуеве, Иванке-Крылатке, а больше — об Уткине, мастере, воспевшем на стали Косотур-гору.
Клинок Уреньги — древняя сказка, а меч Победы — светлая быль, созданная трудом и сердцем нашего современника. Значит, недаром ныне златоустовских умельцев наследниками доброй славы аносовских времен называют.
Николай Зайцев
ХУДОЖНИЦА
Стихотворение
Владимир Ячменев, Бронислав Самойлов
УРАЛЬСКИЕ УМЕЛЬЦЫ
Россия, богатая железными рудами, не бедна и искусными руками.
Иван Бушуев. Иванко-Крылатко… Вряд ли в истории Златоуста найдется другой такой человек,
Талантливый художник как бы переплавил в своем творчестве и классический орнамент, и вычурность ампира, и мотивы античной мифологии. Уверенный рисунок, поразительное чувство композиции и поистине ювелирная отточенность деталей отличают работы Бушуева.
Украшенные им сабли — это целый эпос! Графически четкий орнамент окружает батальные миниатюры — столь малые по размеру, что на расстоянии они кажутся не сценами войны 1812 года, а частью орнамента, бегущего по клинку. Сам этот узор причудливым образом вписывается и как бы продолжает фактуру стали. Саблю уже невозможно расчленить — она единое целое: от скульптурной филигранности эфеса, словно стекающего на клинок орнаментом, до кончика лезвия.
Металл под волшебной кистью Бушуева перестал быть нейтральным фоном, он стал украшением клинка, вспыхивая то тут, то там золотыми искрами рисунка.
В первой половине двадцатых годов прошлого века русские художники под руководством Ивана Бушуева украсили более двух с половиной тысяч клинков.
Великий мастер прожил лишь тридцать лет, навсегда оставшись в памяти народной юным Иванко-Крылатко.
Продолжателем дела Ивана Бушуева стал его ближайший помощник Иван Бояршинов. Сколь ярок и неповторим был талант Бушуева, столь самобытно и творчество Бояршинова. Он не размашист по-бушуевски, его привлекает ажурность и тонкость изображения деталей. Бояршинов все дальше и дальше отходит от классических сюжетов гравюры. Мифологических героев заменяют реалистические картины. Художник, однажды начав поиск, вел его всю свою жизнь.
Обучению и расширению творческих возможностей художников огромное внимание уделял горный инженер и директор оружейной фабрики П. П. Аносов. В Златоусте он работал с 1817 по 1847 год. Это па его инициативе четверо художников-граверов отправились на Кавказ, славившийся оружием, украшенным насечкой золотом и серебром. А вскоре братья Бояршиновы, Иван и Егор, едут в Санкт-Петербург.
Павел Петрович Аносов разработал план украшения не только боевого оружия, но и предметов обихода: подносов, шкатулок, ларцов, столовых ножей, вилок, подсвечников. Украшались они различными орнаментами и сценами, преимущественно жанровыми. Авторами их были братья Бояршиновы.
Однако наладить массовый выпуск новинок П. П. Аносов не успел — его перевели в Томск. А цех украшенного оружия в 1848 году закрыли. Художники-граверы, хоть и остались на заводе, работали где придется.
Но само искусство гравюры уже никак нельзя было закрыть. Изделия златоустовских мастеров путешествуют по выставкам в Москве и Петербурге. В 1862 году на Всемирной промышленной выставке в Лондоне златоустовской фабрике была присуждена серебряная медаль за отличную выделку и закалку клинков.
Восторженные отзывы тех, кто знакомился с самобытным искусством на стали, продолжавшие расти заказы вынудили вновь открыть цех украшенного оружия.
Вместо ртутного золочения был введен гальванический способ золочения и серебрения стали. Это давало большую экономию ценных металлов и во много раз ускоряло сам процесс нанесения рисунка.
Так в неповторимое искусство гравюры на стали вторглось массовое производство. Орнамент стал крупносюжетным, размашистым, механизированное производство сделало его скудным, упрощенно-геометрическим. Орнамент обрамлял незатейливый пейзаж изделий бытового назначения: портсигары, столовые приборы, топорики.