Мартин Борман
Шрифт:
В серебристом лунном свете Маклин разглядел хорошо сложенного мужчину, за сорок, смуглого, с густыми бровями, одетого в серую полевую униформу из дорогого материала и отличные летные сапоги. По его возрасту, дорогой одежде и явному отсутствию всякого сопротивления, фермер понял, что парашютист был не простым летчиком люфтваффе. Когда Маклин спросил его, немецкий ли он летчик, он медленно, по-английски, ответил: «Да. Я немец. Меня зовут капитан Альфред Хорн. Я хочу пройти в Дангейвел Хаус. У меня есть важное сообщение для герцога Гамильтона».
Когда капитан Хорн был доставлен к герцогу и была установлена его
Парашютистом средних лет оказался рейхсминистр без портфеля, член совета министров по обороне рейха, член тайного совета и заместитель фюрера третьего рейха Рудольф Гесс. Он прилетел из Германии предложить Великобритании мир, совершив миссию, охарактеризованную Черчиллем как «совершенно преданный и неистовый подвиг сумасшедшей благосклонности».
Новость о том, что сделал заместитель фюрера, как написал доктор Пауль Шмидт, переводчик Гитлера, «произвела в Бергхофе впечатление разорвавшейся бомбы». Вначале фюреру сообщили о ней в той манере, которая соответствовала причудливому характеру всего эпизода.
Незадолго до своего отлета из Аугсбурга приблизительно в шесть часов пополудни, в субботу 10 мая, Гесс написал письмо и передал его одному из своих адъютантов, капитану Карлгейнцу Пинчу. Пинч, следуя инструкция Гесса, должен был выехать из Аугсбурга в Бергхоф на его личном поезде и вручить письмо фюреру лично, что Пинч и сделал на следующий день.
Подождав, пока фюрер закончит несколько назначенных встреч, Пинч был принят Гитлером в его кабинете, большой, отделанной светлым деревом, комнате с полом из красного мрамора и большими окнами, из которых открывался захватывающий вид на покрытые снегом вершины гор. Мирная атмосфера кабинета нарушилась, когда Гитлер прочитал письмо, в котором излагался длинный, бессвязный отчет о целях полета Гесса в Англию. Потрясенный, фюрер немедленно послал за Герингом, фон Риббентропом, Борманом и Кейтелем, чтобы выяснить, как такое могло случиться и что теперь делать.
«Гитлер вместе со мной ходил взад и вперед по своему огромному кабинету, — вспоминал позднее Кейтель, — и говорил, хватаясь рукой за голову: «У Гесса психическое расстройство. У него некая разновидность умственного расстройства, это я могу видеть из письма, которое он написал мне». Гитлер также сказал: «Из того, что он написал мне в письме, я не могу узнать Гесса. Это другой человек. С ним точно что-то произошло»».
Так как из Британии не было никаких известий о пребывании там Гесса, Гитлер, по словам Кейтеля, постоянно спрашивал Геринга: «Он мог долететь туда? Хватило ли ему бензина преодолеть расстояние между континентом и Англией? Геринг, как там это дело? Мог ли он проделать это на самолете такого типа?» Главнокомандующий люфтваффе, уже знающий о том, что Гесс поставил на свой «Мессершмитт-110» два дополнительных топливных бака, убеждал, что заместитель фюрера не мог добраться до Шотландии, и вероятно, потерпел аварию над Северным морем.
Гитлер распорядился, чтобы Гесса застрелили или поместили в клинику для душевнобольных, если он возвратится в Германию. Когда началось интенсивное расследование по делу перелета Гесса, Мартин Борман приказал двум капитанам личной охраны Гитлера взять под арест несчастного капитана Карлгейнца Пинча.
Было
«Я помню, это был вопрос, который сразу же захватил Гитлера, — свидетельствовал позднее фельдмаршал Кейтель, — и я был совершенно уверен, что Гитлер сразу же отдал приказ взять профессора Мессершмитта под арест. С другой стороны, Гесс имел свободный доступ на все авиазаводы, экспериментальные и тренировочные аэродромы; да и сам он был опытным летчиком, и мне точно известно, мог абсолютно свободно ходить повсюду. Мессершмитт никоим образом не мог знать и даже предполагать о намерениях Гесса. Было совершенно точно установлено, что и его жена, госпожа Гесс, тоже ничего не знала».
Мышление Гесса, без сомнения, находилось под влиянием астрологов, с которыми он часто советовался, и его старого учителя, директора Геополитического института в Мюнхене, доктора Карла Хаусхофера, считавшего британцев и немцев представителями нордических наций, которым следовало жить в мире, а не враждовать. Однако расследование, проведенное немцами, установило, что Гесс лично спланировал свой переплет.
В течение двух дней после отлета Гесса из Аугсбурга англичане хранили молчание о том, что он был у них и содержался под стражей. Поэтому 13 мая все немецкие газеты опубликовали такой репортаж:
«Член партии Гесс по причине обострения давнего хронического заболевания, и которому было запрещено фюрером совершать какие бы то ни было полеты на самолете, нарушил этот приказ и в субботу 10 мая раздобыл самолет. В 6.00 он вылетел из Аугсбурга и с тех пор о нем ничего неизвестно. Оставленное им письмо по своему спутанному, беспорядочному содержанию свидетельствует, к сожалению, о проявлениях душевного расстройства; есть опасения, что член партии Гесс принес себя в жертву некой идее фикс. Предполагается, что на каком-то отрезке полета он потерпел аварию и, вероятно, погиб. Фюрер отдал приказ о немедленном аресте адъютантов Гесса, которые знали о полете и о том, что такие полеты были запрещены фюрером».
Англичане ответили в своем первом сообщении о том, что заместитель фюрера в их руках. Прежде чем англичане смогли бы получить от него наносящие ущерб откровения или использовать их в целях пропаганды, нацисты были вынуждены издать другое и более суровое заявление:
«Судя по документам, оставшимся после члена партии Гесса, создается впечатление, что он жил в мире галлюцинаций потому, что считал, что смог бы наладить взаимоотношения между Англией и Германией. Является фактом, что Гесс, согласно сообщению из Лондона, выпрыгнул из своего самолета вблизи городка, до которого он пытался добраться, и был найден там раненым. Национал-социалистическая партия сожалеет, что этот идеалист пал жертвой своих галлюцинаций. Это, однако, никоим образом не повлияет на продолжение войны, которую навязали Германии».