Мартин-Плейс

Крик Дональд

У дверей толпилось много народу, и он пробрался к колонне. Он заметил в зале много девушек — некоторые были с кавалерами, другие стояли по сторонам группами и в одиночку или сидели на стульях у стены. Затем он увидел вкрадчивое, обрамленное бачками лицо Джо Таранто. Таранто стоял, прислонясь к стене, и оглядывал сидящих девушек. Он мог бы предвидеть, что встретит здесь Таранто, — ведь это же один из любимых дансингов Молли, подумал Дэнни, и внутренне сжался при мысли, что тот его узнает.

Его

оживление угасло, и он остался стоять, когда начался следующий танец. Он наблюдал, как группы у стен растворялись в общем ритмичном движении, а потом посмотрел на почти опустевший ряд стульев. Она сидела в одиночестве, но нетерпеливый взгляд противоречил нарочито небрежной позе. Едва она заметила, что он на нее смотрит, как сразу отвела глаза. Но когда он подошел к ней, она была готова и встала, не дожидаясь приглашения. Они начали танцевать, и она пожаловалась:

— Долго же ты раздумывал.

— Прошу прощения. Но я не импульсивный человек.

— А что это значит?

— В данном случае, скажем, развязный.

— Ну, а вообще ты какой?

— Трудно сказать. Может быть, робкий.

— А вот это зря. Сам же себе портишь всякое удовольствие.

Она танцевала хорошо, и он извинился за свою неуклюжесть.

— Нет, ты ничего, — сказала она снисходительно, — только не будь таким деревянным. Как тебя зовут?

— Дэнни… Дэнни О’Рурк. А тебя?

— Морин Томас. Я тебя тут что-то раньше не видела.

— Я тут впервые.

— Значит, новичок?

— Да.

— Я так и думала.

Она замолчала, и Дэнни попытался найти какую-нибудь тему, которая могла бы ее заинтересовать. Издали она показалась ему привлекательной, но вблизи ее накрашенное лицо было глупеньким, как у куклы, и Дэнни все не удавалось найти подходящий предмет для разговора. Ничего не придумав, он почувствовал напряженность и неуверенность в себе.

— Ты опять стал деревянным, — заметила она.

Он поглядел на ее лицо. Она улыбалась какой-то своей мысли.

— Еще раз прошу прощения, — сказал он. — Я давно не танцевал.

— Ты скоро втянешься. Нужно только немножко попрактиковаться.

Он ощущал прикосновение ее груди, ее бедер, двигавшихся в унисон с ним, и чувствовал в ее податливости ту соломинку, за которую можно было уцепиться взамен горизонтов — либо сужающихся, либо совсем утраченных. Когда танец окончился, он сказал:

— Могу я пригласить тебя на следующий, Морин?

— Только тебе придется быть поживее, чем в прошлый раз.

— Я постою с тобой.

— Если хочешь.

Они стояли и разговаривали, и Морин скоро принялась откровенничать. Он успел многое узнать про нее. Она живет на Бридж-роуд, работает на трикотажной фабрике, любит кино и танцы, но

купаться ходит редко, потому что «совсем сгорает». Но вообще-то она купаться любит, сообщила она ему, как бы заверяя, что ссориться из-за этого не станет.

И она многое узнала о нем. Он живет на Токстет-роуд, работает в страховой компании «Национальное страхование», любит танцевать, но танцует редко, любит купаться, машины у него нет, и он учится на бухгалтера.

Они продолжали танцевать вместе. Теперь Морин без умолку болтала о себе и о том, что видела вокруг. Она знала многих посетителей дансинга, и час спустя Дэнни обнаружил, что у него завязалось шапочное знакомство по крайней мере с двадцатью людьми.

— Мне повезло, что я встретился с тобой, — сказал он. — Я уже не чувствую себя здесь чужим.

Позже они пошли в бар.

Морин поставила свой бокал.

— М-м-м-м… Вот вкусно-то было.

— Хочешь еще?

— Спасибо, не откажусь.

Они пили не торопясь. Морин то и дело поглядывала на Дэнни, словно пытаясь уловить в нем что-то, что ускользало от нее.

— А знаешь, ты же сегодня ни с кем не танцевал, кроме меня. Разве тебе не хочется и с другими танцевать?

— Нет. А ты хочешь вернуться в зал?

— Мне все равно. Мне тут тоже нравится. Ну конечно, долго засиживаться незачем.

— Так вернемся в зал или пойдем погуляем?

— Вернемся еще на один танец, — она быстро улыбнулась. — А потом пойдем погуляем.

Она танцевала, так тесно прижавшись к нему, что все их движения слились в одно долгое объятие. Это было словно ритуальная подготовка, которой ее молчание придавало еще большую напряженность.

Когда танец окончился, Морин сказала:

— Подожди меня тут.

Она вернулась с сумочкой, подкрасив губы и напудрившись, и они ушли из дансинга. Перейдя через Сити-роуд, они вошли в парк. Оба они знали, зачем идут сюда, но для нее этап садовой скамейки был уже прошлым, и, предупреждая намерение Дэнни, она сказала:

— Идем вон туда.

Это был укромный уголок, заслоненный от фонарей парка живой изгородью, а с другой стороны — деревом, ветви которого свешивались через решетку, отделявшую университетский сад. Морин осторожно вгляделась в темноту, а затем с облегчением сказала:

— Пусто. Дай-ка пиджак, Дэнни. Я не люблю, когда трава щекочется.

Он устроился рядом с ней, и она засмеялась.

— Если услышишь, что кто-нибудь идет, свистни или заговори громким голосом.

Она прижалась к нему, и он обнял ее и поцеловал. Она уже успела расстегнуть платье, и его рука коснулась ее груди, нажала сильнее, подчиняясь умелым движениям ее пальцев, жгучей радости ее прикосновения.