Мартин Воитель
Шрифт:
— Попытаемся. Мы не воины, но у нас есть пращи. Кроме того, я знаю, как отогнать птиц хитростью.
Роза подождала, но ответа не было. Грумм вышел на берег и вгляделся в фигуру мышонка, обмякшую между столбами:
— Похоже, он, это самое… чувств лишился, то есть сознание потерял!
Роза подошла к Грумму, и они вместе смотрели, как качается бесчувственное тело под ударами ветра и дождя. Мышка нашла на земле круглую гальку и вложила в пращу.
— Мы должны ему помочь, должны! — Ее губы дрожали. — О-о, этот Бадранг, эта грязная крыса, трусливый хорек…
Грумм негромко
— Ну и словечки у высокородной мышки, ничего не скажешь. Хе-хе, если этот мышонок хоть в половину такой разозленный, как ты, он выживет, никуда не денется.
3
К утру буря стихла.
У самого берега море матово блестело и отливало бирюзой, а дальше на волнах пенились барашки. Бадранг приказал вынести свой резной трон во двор, чтобы со всеми удобствами насладиться предстоящей забавой. Позади трона стояли Гуррад и Скалраг, а также два хорька, Горбун и Остроух, готовые выполнить любой приказ тирана. Бадранг указал отобранным у Мартина мечом на обвисшую между столбов фигурку:
— На вид он крепок, так что наверняка ветерок и немного дождя ему были нипочем. Гуррад, сходи-ка разбуди эту спящую красавицу. Когда очухается и начнет дергаться, птицы быстрее его заметят. Эй, Хиск! Не отправляй пока рабов в каменоломню, построй их здесь, пусть посмотрят, как приводится в исполнение приговор. И так будет со всяким, кто вздумает перечить мне.
Гуррад несколько раз хлестнул Мартина по щекам мокрой тряпкой, и мышонок пришел в себя. Гуррад поднес к губам пленника плошку с водой и, глядя, как жадно тот пьет, захихикал:
— Давай-давай, пей. Скоро птички прилетят завтракать.
Мартин выплюнул последний глоток воды в морду Гурраду. Вытираясь, тот попятился назад:
— Ладно, надеюсь, первым делом они выклюют тебе глаза!
В небе Мартин увидел огромного баклана, который вот-вот спикирует вниз. Рядом с ним кружились две серые чайки, и отовсюду еще и еще слетались хищники на поживу. Лапы Мартина затекли и распухли от туго завязанных мокрых веревок. Преодолевая боль, он яростно забился и, вспомнив злобные слова Гуррада, зажмурил глаза.
Теперь все взгляды были устремлены на Мартина — и оцепеневших от ужаса рабов, и злорадствующей орды Бадранга, и голодных птиц. Кроме того, за ним следили еще две пары глаз.
За валуном на побережье притаились Роза и Грумм. Птицы кругами снижались над бьющейся фигуркой, растянутой между столбами. Грумм нетерпеливо подтолкнул спутницу:
— Поторопись. Птицы эти самые вот-вот Мартина насмерть заклюют.
Птицы приготовились бросится на добычу, и Грумм закрыл глаза.
В тот день Бадранг слишком увлекся подготовкой казни Мартина и забыл оглядеть море. Между тем на горизонте показался парус. То был большой зеленый одномачтовый корабль, на фоне моря практически незаметный благодаря маскировочной окраске. По бортам шли один над другим три ряда весел, так что со стороны судно казалось каким-то чудовищным насекомым, ползущим по волнам. На нем прибыл старый товарищ Бадранга по разбою на море, такой же, как он, горностай.
Капитан Трамун Клогг с корабля «Морской навозный жук»!
Вид
— Боггс, не видать ли земли?
Зоркий Боггс вгляделся в даль:
— Нет, кэп… Погоди-ка… ну да… земля! В двух румбах к зюйду, кэп. Еще что-то там такое торчит, не то скала, не то строение какое.
Клогг весело забулькал грогом:
— Гроуч, поворачивай на два румба к зюйду. Ежели это не Бадранг, так я свои башмаки съем! Гриттер, вели команде приналечь на весла. Ветер попутный, море спокойное, скоро пристанем к берегу. Хо-хо-хо! До чего же рад будет старина Бадранг вновь увидеть дядюшку Клогга!
Рулевой Гроуч злорадно усмехнулся:
— Да уж, кэп. Небось и выпить поднесет!
Клогг швырнул за борт пустую флягу:
— А как же! А коли не поднесет, так я сам возьму, гы-гы!
Подобно огромной зеленой птице «Морской навозный жук» развернулся и направился к Маршанку, а Трамун Клогг между тем размышлял вслух:
— Насколько я знаю Бадранга, у него небось куча рабов, одному зверю столько и ни к чему. Разве станет он жадничать и не даст старому корешу рабов поприличнее в гребцы — вон я какой бедняк, на весь корабль ни одного раба. Я так думаю, не станет. Да и не годится пиратам самим веслами ворочать. Вот я сейчас как заявлюсь да попрошу его по-хорошему: дай, мол, гребцов. А коли не даст, так я ему глотку перережу. Все по справедливости, правда, Гроуч?
И оба пирата от этой шутки захохотали. Клогг любил шутить, но на сей раз он говорил серьезно. Он ненавидел Бадранга.
Морские птицы были готовы с жадностью начать свое пиршество. Мартин слышал, как хлопают крылья над его головой. Вдруг воздух прорезал громкий, резкий крик, похожий не то на свист, не то на всхлип. Птицы сразу же отпрянули с тревожными криками.
Бадранг удивленно посмотрел в небо:
— Что это? Они же должны разорвать его на части.
Следующий вопль был еще громче и злее, чем первые два. На сей раз птицы резко взмыли ввысь и разлетелись кто куда.
Горностай был вне себя от ярости:
— Гром и молния, что происходит?
Хорек Синешкур, живший когда-то на севере, озадаченно почесал ухо и сказал:
— Это охотничий клекот большого орла. Я его раньше слыхал!
Гуррад презрительно оттолкнул его:
— Глупости! На этом побережье орлов и в помине нет.
Только что прилетевшая откуда-то маленькая моевка решила рискнуть и спикировала на Мартина. Немедленно раздался очередной хриплый крик. Моевка тут же стремительно взмыла вверх.