Мартирос Сарьян

Сарабьянов Дмитрий Владимирович

Через год Сарьян поступает в Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, где занимается с 1897 по 1903 год, проходя одновременно общеобразовательные предметы, как не имеющий аттестата зрелости. Окончив Училище (1903), Сарьян работает ещё полтора года в специальной мастерской, которой руководили, сменяясь ежемесячно, В. Серов и К. Коровин.

Московское Училище живописи, ваяния и зодчества на рубеже XIX и XX веков, то есть в годы, когда там обучался Сарьян, было уже не тем, каким оно было во время преподавания там Перова, Прянишникова и других. Ослабление в Училище влияния идей передвижников началось ещё в 90.х годах. В этом отношении очень показательна докладная записка одного из видных преподавателей Училища К. Горского, написанная ещё в 1894 году, согласно которой задача обучения «заключается

главным образом в том, чтобы облегчить ученику его первые шаги и дать ему определённые знания, без которых он не может обойтись, будь то гений или полное ничтожество в области того искусства, которое он себе избрал… Наше же Училище должно дать технику, а техника достаточно определённа… Выпустивши учеников из нашего Училища в жизнь с тем запасом знаний, который я от него требую, нельзя бояться за его будущее, к какому бы направлению он ни примкнул, хотя бы стал крайним импрессионистом…»1

Учителями Сарьяна в Училище были К. Горский, А. Корин, В. Бакшеев, С. Милорадо. вич, Н. Касаткин, Л. Пастернак, А. Архипов. Некоторое время Сарьян работал в мастерских А. Степанова и А. Васнецова. Последний заменил умершего И. Левитана, у которого Сарьяну пришлось работать очень недолго.

За время пребывания в Училище Сарьян получил необходимые навыки. Об этом можно судить по его произведениям ученических лет. «Портрет матери», «Портрет дяди», этюд коровы — это грамотно написанные работы, но индивидуальности художника в них пока нет.

Занятия в 1903 – 1904 годах в мастерской В. Серова и К. Коровина имели большое значение для формирования художника. Сарьян, как и остальные его товарищи по Учи. лищу, особенно высоко ценил Серова. По словам К. Юона, который окончил Училище в 1898 году, Серов был «примиряющей и претворяющей противоречия времени фигурой, той художественной совестью, без которой трудно было работать»2.

Серов внёс новую живую струю в методы преподавания. «Серов… чуждаясь шабло. нов, постоянно разнообразил, варьировал методы, всё время поддерживал в учениках помимо меткости и точности глаза работу мысли, памяти, воображения. Модели на его занятиях перестали быть просто моделями: Серов учил в каждой модели видеть её осо.

1 Цит. по книге: Н. Дмитриева. Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, М., «Искусство», 1951, стр. 138 – 140. 2 Цит. по книге: Я. Апушкин. К. Ф. Юон, М., «Всекохудожник», 1936, стр. 19.

бый, ей присущий характер и осмысливать её в “сюжетном” плане (как и сам Серов делал в своих портретах). Для этого нужно было подыскать соответствующую позу, окружение »1.

Интересно высказывание о Серове самого Сарьяна: «В школе я не увлекался работа. ми своих преподавателей, но мы, ученики, — пишет художник, — многим обязаны наше. му блестящему учителю Валентину Александровичу Серову, который своими постоянны ми наблюдениями за нами и острыми замечаниями всегда поддерживал в нас напряжён. ный интерес в работе»2.

Один из любимых учеников Серова, известный художник Н. Ульянов, рассказывает в своих воспоминаниях о Серове: «Свой месяц дежурства на вечерних занятиях Серов начал с того, что забраковал живших при Училище постоянных натурщиков, нашёл на стороне молодого, с крепким телом парня и поставил его в самую простую позу, причём тут вместе с учениками сел рисовать его сам. Где же это видано, чтобы преподаватель, “уважающий себя” и дорожащий своим авторитетом, прославленный художник, рискнул на этот неосторожный шаг? А Серов сидит на верхней парте и делает то, что делают все: спокойно, сосредоточенно рисует, забыв об окружающих. И вдруг, не отрываясь от работы, он твёрдо, как бы для себя, но в первый раз говорит во всеуслышание: “Натурщик поставлен не на месяц, а всего на три вечера. Никаких фонов, никакой тушёвки. Голый рисунок — и больше ничего”! И через несколько минут: “Никакого соуса, никакой растушёвки — вот и всё. Надоели рисунки вроде заслонок”. До него мы делали рисунки по целому месяцу. Серов же требует быстрой зарисовки и часто ставит модель на один сеанс. Более того, показав модель минут пять или несколько дольше, он предлагает нарисовать её по памяти. Этого не было никогда»3.

Приведённые высказывания о Серове как самого Сарьяна, так и других, дают воз. можность в самых общих чертах представить педагогический метод и основные положе. ния серовской системы обучения, сводящиеся к выработке умения быстро схватывать виденное, к развитию зрительной памяти, точности рисунка, к способности

добиваться обобщения! Вместе с тем Серов развивал в своих учениках самостоятельность, стремился к тому, чтобы каждый из них обрёл индивидуальное творческое лицо. Занятия в мастерской Серова и Коровина велись помесячно, это давало возможность каждому руководить одним и даже несколькими заданиями целиком — от начала до конца.

Коровин был полной противоположностью Серову. В отличие от Серова он мало уделял внимания непосредственной практической работе с учениками, длительному и конкретному разбору их произведений. Но он умел увлекать и воодушевлять учеников беседами об искусстве. По воспоминаниям одного из его учеников, он часто говорил «о красоте полей, морей, лесов, о прелести сочетания красок, много с темпераментом рассказывал о великих мастерах прошлого и особенно о французской живописи. При его дежурствах в мастерской, при постановке модели постоянно учитывались цветовые соотношения. Коровин любил повторять, что во время работы надо обязательно использовать свои наблюдения, почерпнутые из жизни. Но зато модели он ставил замечательно, и в отношении колорита и самой позы постановки были так красивы, что сами собой

1 Цит. по книге: Н. Дмитриева, Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, стр. 143 – 144 2 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. Сарьяна, стр. 9. 3 Н. Ульянов. Мои встречи, М., «Академия художеств СССР», 1952, стр. 79 – 80.

казались художественными произведениями»1.

Таким образом, Серов и Коровин, столь разные по своим педагогическим методам, взаимно дополняли один другого.

Несколько слов о товарищах Сарьяна по Училищу. По словам Сарьяна, он был осо. бенно дружен с Владимиром Половинкиным, который подавал большие надежды, но умер вскоре по окончании Училища. Через него Сарьян познакомился с «волжской ком. панией» — П. Кузнецовым, К. Петровым.Водкиным, П. Уткиным и другими, — названными так потому, что все они были из одного города — Саратова. Впоследствии Сарьян сблизился с ними. В этой группе самым продуктивным и раньше всех обратившим на себя внимание своими пейзажами Волги был П. Кузнецов.

Окончив Училище в 1903 году, Сарьян не захотел писать картину на диплом, удовле. творившись получением звания «неклассного художника» и, как уже говорилось, пробыл ещё полтора года в мастерской Серова и Коровина.

Ещё в годы обучения, летом 1901 года, Сарьян вместе со своим товарищем, урожен. цем Еревана Г. Миансаряном, совершает первую поездку в Армению. Кроме Еревана они посетили и ближайшие его окрестности — Эчмиадзин, Аштарак, Севан и другие. Армения произвела неизгладимое впечатление на молодого художника. «Я долго мечтал о Кавказе и Закавказье, и хотя мне приходилось бывать несколько раз на Северном Кавказе, но он меня не особенно пленил. Зато Средний Кавказ и особенно Южный — зачаровали меня; здесь я впервые увидел солнце и испытал зной. Караваны верблюдов с бубенцами, спускающиеся с гор, кочевники с загорелыми лицами, со стадами овец, коров, буйволов, лошадей, осликов, коз; базары, уличная жизнь пёстрой толпы; мусульманские женщины, молчаливые, скользящие в чёрных и розовых покрывалах, в фиолетовых шароварах, в деревянных башмаках, выглядывающих с плоских крыш квадратных домов; большие тёмные миндалевидные глаза армянок — всё это было настоящее, о чём я грезил в детстве. Я почувствовал, что природа — мой дом, моё единственное утешение; что мой восторг перед ней — иной, чем перед произведениями искусства: тот длится всего лишь несколько минут. Природа многоликая, многоцветная, выкованная крепкой, неведомой рукой — мой единственный учитель»2. Так передаёт Сарьян свои впечатления о первой поездке в Закавказье.

Портрет матери художника. A portrait of the artist’s mother. 1902 г.

1 Н. Дмитриева. Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, стр. 148. 2 Цит. по статье М. Волошина «М. Сарьян». — «Аполлон», 1913, № 9, стр. 12 – 13.

Художника пленили здесь не только природа, южное солнце и зной, но и тот новый, своеобразный мир, в котором ему открылись иная жизнь, иной быт, иные люди и даже иные животные. Это было так не похоже на всё то, что он видел в Москве. В нём пробуж. дались затуманенные впечатления детских лет — его жизнь на хуторе отца. «Острота но. вого восприятия, — пишет Сарьян, — как бы совпадала с моим детским миром, с моим временно уснувшим прошлым миром детства»1.