Мартлет и Змей

Яковлев Олег

Огненный Змей наклонился к родственнику и схватил его за запястья. Заботой в этом жесте и не пахло – это напоминало пытку. Сегренальд в голос зарычал от боли.

– Заберите руки прочь! – Душа маркиза и без того пребывала в таком смятении, что он уже не задумывался, как глава семейства может воспринять его грубый ответ. Ему стало откровенно все равно. – От вас мне ничего не нужно! Не прикасайтесь ко мне!

– Ну-ну, мой дорогой Сегренальд. Не нужно так говорить, прошу тебя. – Танкред отчего-то и не думал впадать в гнев, напротив, его голос – странное дело – слегка потеплел, и в нем появились нотки

уже неподдельного внимания. – Да, я признаю, что причинил тебе… некоторую боль. И я прошу тебя, прими мои искренние извинения. Но должен тебя уверить, дорогой Сегренальд, что ты, и никто иной, первым должен был понять весь смысл моего поступка.

– Да, я прекрасно понял. – Маркиз и не думал успокаиваться. Лицо Танкреда выражало заинтересованность – он не перебивал. – Вы меня едва не убили только ради того, чтобы доказать своему гостю силу вашего безграничного влияния в стенах Бренхолла! Пестрым и широким жестом вы не оставили, должно быть, у него и тени сомнения, что любая провинность каждого в вашем окружении будет мгновенно и жестоко наказана. Но при этом я всегда полагал, что уже давно перестал быть мальчишкой, выпоротым в качестве показной отцовской строгости. Я, выходит, опасно заблуждался, что имею при вашем дворе, Танкред, кое-какие привилегии и заслуживаю уважения. А вы унизили меня, словно грязного простолюдина, перед каким-то чужаком!

– Ах, мой дорогой Сегренальд, ты настолько умен и рассудителен, что, без сомнения, смог различить саму суть. Но должен тебя заверить, что тот мой гость сам требовал подтверждения моего, как ты выразился, влияния, и, увы, мне пришлось бы его доказывать в любом случае. И поверь мне, прошу тебя, что, будь на твоем месте даже Олаф, моя рука бы не дрогнула. Того требовали обстоятельства, того требовал момент. Я еще раз приношу тебе свои извинения, Сегренальд. Я даже вытащил тебя в такой час из постели и затеял всю эту поездку во многом ради этого разговора. Кто-то даже полагает – ты можешь поверить в такое?! – что муки совести мне не присущи, а со стыдом нас так и вовсе не представляли друг другу. Они ошибаются! И мне действительно стыдно перед тобой за свой поступок. Прошу тебя, Сегренальд, что я могу сделать ради твоего прощения?

Маркиз Луазар задумался. Спокойные и рассудительные речи барона привели его в замешательство. Еще минуту назад он полагал, что его везут либо убивать, либо заковывать в каторжный ошейник. Теперь же ночь преподнесла ему тревожную неожиданность в виде столь не присущих Танкреду заверений.

«Интересно, – подумал Сегренальд, – а вообще кто-нибудь когда-нибудь слышал от этого человека слова извинений? Что же это все может значить? Неужели барон говорит правду, а меня так и не раскрыли? Неужели уже скрученная петля на моей шее распадается, и я могу рассчитывать на глубокий вздох облегчения? Или же коварный и подлый Огненный Змей все знает до мельчайших подробностей и сейчас играет со мной, как кошка с мышью?»

Отлично зная Танкреда Бремера, маркиз Луазар сделал вывод, что второй вариант более вероятен. Что ж, он тоже умеет играть роли и притворяться.

– Расскажите мне о вашем госте. Я не выдам вашей тайны. Я просто хочу увериться, что моя жертва, – он кивнул на перебинтованные руки, – была не напрасна. Этот мрачный эльф, приславший вам ту жуткую

голову в ларце. Что у вас с ним могут быть за дела? Он ведь чужак да еще, как я понял, редкостный проходимец и безжалостный убийца – кто же присылает отрубленные головы?! И что вы обсуждаете с ним?

Танкред рассмеялся:

– Твое любопытство, Сегренальд, когда-нибудь сыграет тебе плохую службу. Но раз уж я обещал выполнить любую твою прихоть ради прощения, изволь… Мой гость прибыл издалека, чтобы стать мне верным союзником, но все обернулось совсем по-другому. Голод прикормленной птицы оказался сильнее, чем я ожидал, и одних моих хлебных крошек ей стало мало. Подавай ей, видишь ли, мою собственную кровь и плоть. Подавай ей мое гнездо! Птичка оказалась амбициозной и хищной…

– Но их ведь только четверо! – с наигранной наивностью воскликнул Сегренальд. – Что они вам смогут сделать?!

– О, их намного больше, и они совсем близко. Быть может, в эти мгновения десятки их, а может, и сотни неотрывно глядят на стены Теала и плетут в мыслях козни против меня или претворяют в жизнь очередную подлость. Но я сам виноват – нужно было осмотрительнее выбирать тех, кого приглашаешь в свой дом. Знай я тогда, чем все обернется, даже на полет стрелы не подпустил бы к землям баронства этот сброд.

– Быть может, пора противостоять им?!

– И что же ты предлагаешь, мой храбрый Сегренальд?

– Я предлагаю трубить армейский сбор, начать призывать добровольцев. Не побоюсь предположить, что можно было бы ввести в Теале комендантский час, усилить посты стражи и участить патрули. Направить разъезды по всем дорогам, обыскивать деревню за деревней, поле за полем, но найти и отловить всех чужаков. Послать лесничих и следопытов в дебри Утгарта – быть может, эльфы скрываются под сенью древних деревьев.

– Ты прекрасно знаешь свое дело, Сегренальд. Лучшего командира стражи и предводителя моей армии не сыскать, но комендантский час и травля по лесам – это слишком рискованно, можно побудить эльфов к открытой атаке.

– Но что же вы предпримете?! Позволите им топтать нашу землю?

– Нет, конечно. Пока что у нас есть определенное соглашение. И пусть оно не в мою пользу, но все же по-всякому лучше безжалостной резни, сожженных полей, разоренных деревень баронства и Теала в огне, верно? Пока что я пристану на условия саэграна Неллике. Сделаю все, как мы условились. Одной отрезанной головы достаточно… Но это до тех лишь пор, пока я не получу кое-что – некое тайное оружие. Завтра из Дайкана должен прийти груз огнистых зелий, мой подарочек для обнаглевших чужаков. Его доставят по северной дороге, самому близкому пути, и у меня уже, признаюсь тебе, мой добрый Сегренальд, давно руки чешутся применить его против эльфов…

Карета встала, и в стенку прямо над ухом Сегренальда постучали – Харнет давал знак своему господину, что они прибыли на место.

– Где мы? – Маркиз Луазар начал взволнованно вглядываться в окно, но смог различить в ночи лишь отблески больших костров и несколько десятков фигур. Снаружи доносились крики, детский плач и женские увещевания. Если глаза ему не изменяли, то здесь было очень много людей, вдалеке чернели силуэты больших фургонов.

– Успокойся, Сегренальд, – велел Танкред. – И молчи. Не смей встревать.