Мартышка для чемпиона
Шрифт:
По ощущениям прошло не больше пяти минут.
Но… как это? Мы что, уже приехали?
Открываю глаза.
Быстро…
— Девушка, может, вас проводить? — предлагает водитель.
Я отмахиваюсь.
Что я, немощная совсем, что ли? Сама справлюсь.
Сгребаю с сиденья сумочку и на нетвердых ногах выношу свою пьяную тушку из машины. Двигаясь все так же изящно, как корова на роликах. В глазах все мутно — тушь размазалась. И щиплет их нещадно от режущего света фонаря над подъездной дверью. Света, от которого я пытаюсь прикрыться
— Зараза! — выругиваюсь.
Зачем его вообще сюда повесили? Еще вчера ведь не было!
До подъезда бреду практически на ощупь. Видимости гордый нУль. Как итог: больно врезаюсь коленкой в непонятно откуда взявшуюся на пути урну, едва ее не переворачивая.
Ауч-ч-ч-черт!
Сгибаюсь пополам от боли. Ударяюсь так, что слезы брызжут из глаз.
Ай-ай-ай, как боли-и-ит!
Шиплю и ощупываю место «столкновения» с долбаной бетонной штукой, ртом хватая воздух.
Дырка.
Не в колене, слава богу, а на штанах. Я порвала любимые джинсы…
Ну вот!
Ну что за день!
Утром меня бросили, днем прокатили на эмоциональных качелях, вечером напоили, а ночью вот — еще и больно приложили. Причем не только по ноге, но и по кошельку, потому что стоили эти джинсы не просто дорого, а до хрена!
Где Вселенская справедливость?
Почему если что-то идет по звезде, то обязательно по всем фронтам?
Так нечестно!
Впору сесть жопкой в ближайшую лужу и завыть белугой.
Хнык…
Но, на мое счастье, достойной лужи рядом не находится. Приходится отставить «выть» и собраться с духом.
Шмыгнув носом, я смахиваю со щек слезы и теперь уже совсем неуверенно ковыляю в подъезд. Без задней мысли пересекаю, прихрамывая на одну ноги, светлый холл, с непонятно откуда взявшейся на стенах серой плиткой и высокими вазами с искусственными зелеными вениками по углам.
Вызываю лифт.
Да, будь я менее пьяна и более сосредоточена на обстановке вокруг, то, естественно сообразила бы, что ни фига это не мой дом! Откуда в старой многоэтажке у черта на рогах взяться трем современным грузовым лифтам и мраморной мозаике на полу?
Но все мои рецепторы и все мое внимание в данный момент стеклось в одну болезненно пульсирующую точку на коленке, которую я разодрала до крови, поэтому к нюансам мой мозг был абсолютно глух.
Я даже не сообразила нажать на кнопку нужного мне этажа, когда зашла в кабину лифта. Раскорячившись в позе неуклюжего фламинго (а в моем состоянии, скорее, вхламинго), пыталась дуть на рану. Задирая колено к носу, благополучно поехала на тот этаж, который заботливо жмякнула вышедшая из лифта элегантная тетечка, одетая совершенно не по сезону — в легкий хлопковый костюм.
Ой, а она не простудится?
Ого, кажется, она со мной еще и поздоровалась?
А… кто это?
Провожая мутным взглядом коротко стриженый блондинистый затылок, я делаю вывод, что у нас в доме
Ага, Фомина, и дом привезли с собой совершенно новый! Сразу премиум-класса!
Браво.
Ладно, подумаю об этом утром…
Нет, и все-таки, алкоголь — зло!
Пока лифт резво и бесшумно бежал наверх, моя память заботливо отформатировала «диск», стирая последние пару минут жизни. И когда кабина пиликнула, сообщая о прибытии на этаж, а дверцы приветливо разъехались, я выползла из стальной коробки без лишних сомнений, полагая, что поднялась на свой — родной — седьмой.
Совершенно не складывая в уме, что, выходя из лифта в моем доме, к своей квартире мне нужно идти налево, я машинально поворачиваю направо и лезу в сумочку за ключами. Сумочка, которая в самый нужный момент всегда превращается в бездонную черную дыру!
Пока шарю, руками переворачивая все кармашки, дохожу до нужной двери. По крайней мере, мой мозг эту дверь узнал! Наконец-то выцепив руками связку с брелоком в виде домика… о, прикольный… А когда я успела его купить?
Мой слух цепляется за тонкий, едва слышный, жалобный писк.
Я зависаю.
Звук повторяется.
Я оглядываюсь.
В третий раз писк, кажется, становится еще жальче и громче.
Забывая про собственные «боевые раны», протираю глаза ладонями, еще сильнее размазывая тушь, и ковыляю за угол. Едва не обмираю, когда прямо мне под ноги выскакивает маленькое черное пушистое «нечто».
Вскрикиваю от неожиданности.
«Нечто» пугается не меньше моего, отшатываясь.
Становится совестно…
— Э-эй, — шепчу, неловко присаживаясь на корточки, стискивая зубы от боли в разбитом колене. — Малы-ы-ыш, — складываю губки буквой «о», проникшись сочувствием к этому черному комочку, что оказался маленьким очаровательным котенком.
— Ты чей? М-м? — тяну руку к животинке, потрепав за крохотными ушками. — Хорошенький такой… чумазенький…
Мелкий, почувствовав человеческое тепло, подбирается ближе. Осмелев, скребет когтями по моим джинсам, забираясь ко мне на руки.
— Откуда ты здесь взялся?
Крепче перехватывая свою находку, встаю.
Ай-яй! Слишком резко, Марта!
Коридор начинает кружится. Я вместе с ним. Слегка. Хватаясь одной рукой за стену, умудряюсь снова оглянуться. Вокруг ни души. Вряд ли это грязное чудо сбежало из квартиры. Выбросили? Или подбросили?
— У-у-у, изверги бессердечные! Пойдешь со мной, чумазый. Э-э-э, правда, у меня собака есть, пу-пу-пу… — поднимаю мелкого за шкирку, разглядывая, — но, думаю, вы подружитесь. А если не подружитесь, я тебя в добрые руки пристрою. Идет?
Ответом мне служит писклявое «мяу».
— Приму это за «да».
Открыть дверь, будучи в состоянии легкой «качки», и с вертяливым хвостатым на руках оказалось задачей не из простых. Тем более, что я долго не могла сообразить, в какую сторону нужно крутить этот треклятый ключ!