Мартышка для чемпиона
Шрифт:
— Ну-ну, — тянет Димка. — Просто она бахнула убойную дозу валерьянки перед матчем.
Мы с родителями Арсения хохочем.
Ава отмахивается, закатив глаза:
— Подумаешь…
Мы возвращаем свое внимание на лед. Защитника — не по правилам впечатавшего Бессонова в борт — судьи удаляют на пять минут. И это шикарная возможность для нашей команды, чтобы переломить ход игры. Шанс за десять минут до конца матча пять из которых у нас будет численное преимущество. Правду говорят: нет худа без добра.
Игра возобновляется.
Все еще взбудораженная и шокированная произошедшим
Счет: два — один.
Запоздалое громогласное “ура” сотрясает стены дворца. Наша “семейная” ложа тоже взрывается от радостных воплей. Мы сокращаем отрыв до минимального. И что это, если не проблеск надежды?
Только где мой Бессонов?
Я нервно поглядываю на ведущий в раздевалку тоннель, кусая губы.
Наше численное преимущество продолжается.
Секунды неумолимо бегут, а наши парни полностью берут игру под свой контроль. Не дают сопернику ни малейшей возможности перехватить шайбу. Наконец-то ощутив вкус победы — команда заводится и рвется в бой. А может заведенные неприятным эпизодом горят желанием отомстить? Черт их разберет, этих хоккеистов! Но оставшиеся три минуты большинства выходят у них фееричными. Однако вторую шайбу пропихнуть в сетку ворот соперника нам так и не удается.
За пять минут до конца матча, в момент очередной коммерческой паузы, я взвизгиваю от радости, когда вижу, как на скамейке появляется мой номер “сорок четыре”. Сердечко выплясывает в груди ча-ча-ча, когда Бессонов выходит на лед.
Я еложу попой по стулу и вытягивая шею, чтобы лучше его рассмотреть. С ним все в порядке. Относительно. Судя по трансляции на кубе: Арсу зашили рваную рану на губе — это дерьмо. Но на ногах мой наглец стоит твердо — это радует.
Едва вернувшись в игру Бессонов сразу же начинает раздавать указания сокомандникам. И это, черт побери, выглядит так сексуально! Максимально сосредоточенный взгляд, полоска пластыря на губе добавляющая выражению лица Арса суровости и поза готового броситься в атаку зверя… проклятье-е-е. Почему я раньше не замечала, как ему идет хоккейная форма? Он в ней такой… такой… властный.
Волоски на моих руках встают дыбом, а к щекам приливает кровь. Дрожь возбуждения прокатывается по телу. Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы. Приходится “выписать” себе мысленный подзатыльник. Окстись, Марта! Тут карьера твоего мужика решается, а все о чем ты можешь думать это секс? Серьезно?
— Знаешь, тебе не помешает поработать над своей мимикой, — слышу шепот на ухо.
— Ч-что? — оглядываюсь на Аву. — Почему?
— Ты совершенно не умеешь контролировать свои эмоции, Мартышка. Они у тебя все на лице написаны.
— П-ф-ф, — фыркаю я. — Неправда!
— Правда. Готова поспорить, я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
— И о чем же, мадам зануда?
— М-м, удобно ли заниматься сексом в хоккейной амуниции?
— Ой, отстань! — бурчу я, пихая Аву локтем в бок, с трудом сдерживая улыбку.
Сестренка хохочет. Отворачивается и только потом бросает:
— Неудобно.
Тут приходит моя очередь хохотать. Дурочка!
Все, шутки в сторону. Наступают решающие пять минут игры. Триста секунд сливающиеся в одно мгновение наполненное таким нервным ожиданием и сумасшедшими скоростями, что голова кругом. В такие моменты я снова чувствую себя глупышкой, которая ни хрена не понимает в хоккее! Игра принимает настолько стремительный оборот, что пока я поворачиваю голову за шайбой в одну сторону, она уже отскакивает от борта и летит в другую. На губах перманентно застывает крик: то ли ужаса, то ли радости. А пальцы сводит от напряжения — сама того не замечая я до боли стискиваю их в замок.
За четыре минуты до конца третьего периода Арсений, лихо перемахивая через борт, выскакивает на лед. Напарник делает передачу в его сторону и попадает шайбой прямо “на крюк” Бессоновской клюшки. Вовремя, удачно, удобно! Долго не думая Бессонов набирает скорость. Толпа на трибунах вскакивает. Арс закатывается в зону соперника. Кажется так называется эта штука за синей чертой? На арене воцаряется напряженное молчание. Обманным движением Бессонов оставляет защитника за спиной. Второй защитник просто за ним не успевает. Арс выходит один на один с вратарем.
Я задерживаю дыхание.
Да что там, вся арена задерживает дыхание!
И…
Замах. Удар. Шайба со скоростью пули проскальзывает между ног вратаря и врезается в сетку ворот. Лампочка загорается. Зрители кричат. Это гол!
Два — два. Мы сравниваем счет. Да!
Я обмахиваю лицо ладонями. Поднимаюсь на ноги, приплясывая на месте от переизбытка эмоций. И не только я. Ирина Георгиевна и Ава тоже места себе не находят.
Какой потрясающий спорт этот ваш хоккей. Никогда не думала, что скажу это, но эффект долгожданной забитой шайбы сродни оргазму. Клянусь. Дайте перекурить…
Игра продолжается. Расслабляться рано. Чтобы забрать кубок нам нужно забить, как минимум, еще одну шайбу. А время бежит.
Осталось три минуты.
Две минуты.
Минута до конца.
Таймер начинает отмерять жалкие секунды, все быстрее приближая оставшееся основное время игры к нулю. Мои глаза не успевает следить за движениями шайбы, но я четко подмечают то, как отчаянно “доживает” последние мгновения игры соперник. Парни из команды противника фактически стелятся у своих ворот, чтобы помочь вратарю. Настолько сильно “давят” наши.
Но соперника такая жертвенность не спасает.
Я поднимаю взгляд на время.
Двадцать секунд.
Девятнадцать.
Восемнадцать.
Слышу лязг и опускаю глаза.
— А-а-а-а! — вскрикивает Ава. — А-а-а!
— Д-да! — верещит Димка. — Да-да-да! Так их!
— Гол! — кричит Ирина Георгиевна. — Это гол!
Гол? Как гол? Где гол? Какой гол?
Загоревшаяся за воротами соперника лампочка подтверждает. Мы снова забиваем. Наш капитан забивает! Ремизов запихивает шайбу в ворота за десять секунд до конца матча. О-чу-меть! Три — два. Ава в счастливом обмороке. Кажется ее валерьянка уже не справляется. Это что-то невероятное, а не матч. Поразительный, космический, легендарный финал!