Маруся в Приключандии. (Дважды приключенческая повесть-сказка)
Шрифт:
– А теперь вы отдадите прибор обратно королеве!
Кто сказал?!
Чубарики удивлённо переглянулись, посмотрели вниз. Увидели говорившего.
Широкоплечий похищник – весьма рослый для карапута – стоял за спиной у Маруси, и держал у её горла острый обсидиановый нож. Девочка виновато пожала плечами – мол, ну что я могла поделать с эдаким дядей.
«Дядя», обращаясь к чубарикам, угрожающе прорычал:
– Отдайте прибор королеве!
Чуб просчитал ситуацию. Даже если он шарахнет по похищнику из МАГА, на процесс минимизации
Чуб с неохотой протянул минимизатор Зиновии XIII. Вздохнул:
– Мы проиграли.
– Только первый раунд, – не ко времени оптимистично заметил никогда не унывающий Буч. – Мы ещё отыграемся. Клянусь беретом с п'yпочкой!
Заполучив МАГ обратно, властительница королева карапутов победно сверкнула очами, хищно улыбнулась. Кивнула на чубариков:
– В темницу их! – Указала на Машу. – И девчонку туда же! Разберусь с ними позже. Не стоит из-за такого пустяка откладывать завоевание Приключандии.
Приказы королевы в Карапутии выполнялись молниеносно. Уже через несколько минут – (благо тюрьма находилась тут же, в подземелье под ступенчатой пирамидой) – наши герои томились в сырой тесной камере. К тому же ещё и тёмной.
Меч у Маруси, естественно, отобрали. Что там меч, у Буча с шеи даже «Улыбчика» сняли. Вместо карапутской одежды всем выдали какие-то ветхие полосатые балахоны. Оставили лишь ботинки – знать, не нашлось обуви нужного размера (всё-таки чубарики будут покрупнее карапутов).
Марусёк плюхнулась на ворох прелой соломы, упёрла кулаки в подбородок, насупилась. Всецело предалась самобичеванию. Ну как она могла попасться в руки какому-то там карапуту?! Он ведь даже ниже её ростом – на целую ладошку! Провалила всю операцию по возвращению минимизатора самым бездарнейшим образом. Какая она после этого «Спасательница Приключандии»? Скорее уж – Погубительница! Эх!
Чуб, как и в кабине всюдуплаволётохода, уселся на пол, поджав под себя ноги. Глаза закрыл, сложил пальцы в щепоть. Знать, думает. Или медитирует. Ну, прям Будда какой.
Никогда же не сдающийся Буч начал отбытие наказания с детального изучения каталажки – вдруг здесь есть какая-нибудь лазейка, через которую можно отсюда улизнуть. Чубарик прощупывал каждый пуль сырой каменной кладки, приговаривал:
– Ещё не всё потеряно. У нас ещё масса времени.
– Примерно 7 часов, – не открывая глаз, уточнил щепетильный в вопросах пунктуальности Чуб. Сказать точнее он не мог – часы отобрали вместе с одеждой.
– Ого! – В тюремном мраке сверкнула лучистая улыбка Буча. – 7 часов! Да это ж целая вечность! Вполне хватит, чтобы выбраться из этой темницы, вернуть МАГ, наказать карапутов за дерзость и спасти Приключандию. Ещё и на поспать должно немного остаться.
– Мне бы столько жизнерадостности, – вздохнула Маша. Решила устроить сеанс публичной исповеди. – А ведь мы угодили
– Ну, если уж быть совсем справедливым, – прервал покаянные излияния девочки Чуб, – то в тюрьму мы попали из-за меня. Вернее из-за моей шапки. И чего это она надумала пищать?
– Кстати. – Буч отвлёкся от прощупывания стен. – Шапка-то не совсем твоя. Даже совсем не твоя. Она – Лоппака!
– А ведь действительно, – оживился Чуб. – Карапутские одеяния нам выдал профессор. Странный он какой-то. Арахнолог, понимаешь ли, пауковед. Вот, выкарабкаемся отсюда, надо присмотреться к нему повнимательнее.
И этот не сомневается, что мы выберемся из темницы! – изумилась неистребимому оптимизму чубариков Маруся. Впрочем, и Ермолай Ковригин никогда не унывал. Всегда, когда попадал в безвыходные положения (типа того, в котором сейчас оказались они), приговаривал: «Пустяки, прорвёмся!» И, надо сказать, всегда прорывался! Даже когда связанный по рукам и ногам лежал на каменном алтаре в храме Лукумбы, и коварные туземцы уже было занесли над ним… Впрочем, не до воспоминаний сейчас. Надо помочь Бучу.
Маша вскочила с подстилки и в могильном мраке тоже принялась ощупывать стены каменного мешка.
– Не там ищете, – подал голос Чуб. – Если здесь и есть какие-то щели, то явно не в стенах.
– А где? – Маша и Буч одинаково мыслили, одинаково действовали, одинаково спрашивали.
Чуб начал издалека:
– Обратите внимание: здесь нет сквозняка. Значит, нет и никаких щелей в стенах. Но. – Чуб поднял указательный палец. – Здесь, очень сыро – вон с потолка капает. А лужи нет.
– И что это значит? – не сразу уловила мысль чубарика Марусёк.
Буч оказался сообразительнее.
– Это значит, надо искать слив! – И принялся ощупывать пол.
Сливное отверстие – очень маленькое, да к тому же ещё и зарешёченное (прямо как дома, на кухне, в раковине) – обнаружилось под кучей соломы, на которой давеча сидела Маруся.
– Тюрьма, по всей видимости, многоэтажная, – рассудил Чуб. – Вода из камер выводится самотёком – через отверстия в полу.
– Значит над нами, – сказала Маша, – и под нами, точно такие же камеры?
– Вполне вероятно, – кивнул Чуб.
– И там тоже, вполне возможно, кто-нибудь сидит! – подытожил Буч.
– А это мы сейчас проверим, – молвил Чуб. Лёг ниц и гаркнул прямо в слив: – Эй, есть там кто живой?! – Затем приложил ухо к отверстию, прислушался. Послушал-послушал, улыбнулся. – Слышно, конечно, неважнецки, но главное – мне ответили!
– Кто?! – в один голос выпалили Маруся и Буч.
– Некто Жульбер Варендольф, если я правильно разобрал. Очень редкостное имя… Интересно, кто бы это мог быть?
– Жульбер Варендольф? – Буч задумался. Затем просиял, хлопнул себя по лбу: – Варендольф! Как же я мог забыть! Ведь так звали одного из членов посольства к карапутам!