Маруся. Попасть – не напасть
Шрифт:
Ничего, я не тороплюсь. Еще лет двадцать я прекрасно подожду. Ладно. Хотя бы лет пять, и кого-нибудь поприличнее Демидова.
– Мими, солнышко, ты уже здесь?
Я с удивлением посмотрела на Зизи.
– Да. Что-то не так?
– Ну… Вы же с Сергеем Владимировичем…
– Зизи, несмотря на жуткий вид, он не питается девушками.
Кажется, подруга в этом сильно сомневалась. Но спорить не стала и показала глазами за колонну,
Там мелькнул синий мундир.
Я подняла бровь. Он?
Ответом мне стали утвердительно опущенные ресницы. Я вздохнула и поднялась со стула.
– Зизи, может, мы прогуляемся ненадолго? Мне надо бы освежиться.
– Ненадолго, – сдвинула брови «сомиха». Зизи закивала.
– Да-да, конечно…
И потащила меня за собой.
– Скорее. У вас будет совсем чуть-чуть времени!
Кто бы сомневался. Физиология – дело деликатное, в туалет меня не провожают, но примерное время вычислить несложно.
Туда, там, обратно – не больше пятнадцати минут.
Зизи ловко скользнула в какой-то коридор, потянула меня за собой, я чихнула, получив по носу портьерой…
А она здесь хорошо ориентируется. Хотя кто его знает, может, Мария не хуже могла? Просто я не владею ее памятью.
Зизи втолкнула меня в какую-то полутемную комнатушку, на миг ослепляя, и меня тут же схватили в охапку. И страстно поцеловали. Да так, что у меня разом пол-литра половых гормонов в кровь выплеснулось, не иначе.
Брр…
Маруся, соберись! Когда это меня так от мужика вело?
Да вот тогда! В восемнадцать лет, когда дурой была! Помнишь, чем закончилось?
Помню…
Ох, как помню. И потому гормоны, печально поскуливая, уползли обратно. А я, не размениваясь на слова, со всей дури опустила каблучок туфельки на чей-то сапог.
– Аш-ш-ш-ш-ш!
Мужчина зашипел и выпустил меня.
– Мими!
– Мил! У нас мало времени!
Бесполезно. Этот тип схватил меня за руки. По второй ноге ему, что ли, двинуть?
– Девочка моя! Я так скучал! Я так волновался…
Ля-ля-ля, в поле тополя…
А тоже красиво излагает. Здесь что, открыты курсы для мужчин? Как навешать лапшу на уши женщине? Я бы не удивилась. А будь мне шестнадцать, как Машке, и повелась бы. В свое-то время я не умнее была.
Это уж в сороковник соображать начала, и то похвастаться тут нечем. Если баба в сорок такая дура, что верит всем мужчинам на своем пути… Тут и переселение в другое тело не поможет. Проще сразу прибить, чтобы не мучилась, болезная.
Так что Милонег распинался, а я разглядывала бравого офицера.
Вкус у Машки… Нет вкуса!
Представьте себе сахарную плитку. Теперь облейте ее карамелью, обсыпьте сахаром,
И тошнотно. Особенно если вспомнить, что внутри та же дешевенькая сахарная плитка.
Хорош как картинка. Черные волосы глянцево блестят, голубые глаза… Кого он напоминает?
Молодого Кларка Гейбла в роли Ретта Батлера. Так и тянет сказать: «Хорош, подлец». Но Гейбл и играл обаятельного негодяя. Роль такая.
А тут… Вот если бы Ретт Батлер пытался корчить из себя благонравного Ромео, так и получилось бы. Хоть и полито все слоем карамели, а плитка-то так себе… На троечку!
Будь я свободна в своих поступках, давно бы рявкнула: «В Бобруйск, жЫвотное!» или еще как разогнала полудурка. Но нельзя.
Надо молчать и млеть, Машка-то млела.
Терпим…
Наконец славословия закончились, и товарищ перешел к делу.
– Мими, заинька, что случилось у вас дома? Я так и не понял?
– Я тоже не поняла, милый, – заныла я. – Может быть, амулет не так сработал?
– Как?
– Не знаю. Я его активировала, как ты и сказал, а ничего не произошло!
– Этого не может быть!
– Разве что я в обморок упала…
На лице «возлюбленного» явственно читалось желание скинуть меня откуда повыше. Перебьешься.
– И только?
– Да, Мил…
Мужчина хмыкнул.
– И где он сейчас?
– Амулет? Я его, кажется, потеряла… Это очень страшно? А может, слуги украли, я же в обмороке была…
– Очень плохо. – Милонег взъерошил волосы.
– Что ж, – вздохнула я. – Придется так обходиться.
Этот вариант его уже не устраивал.
– Что ты, звезда моя?! Как можно подумать! Я никогда не оставлю тебя без помощи…
Передо мной закачался амулет. Золотая цепочка, черный камешек, вроде обсидиана, крупный такой, с фалангу большого пальца, ограненный «маркизой», прозрачный…
Странно.
Что это за камень и почему его так огранили? Не понимаю…
И в руки брать не буду.
– Что это такое?
Кажется, вопрос не предусматривался. Но Милонег тут же справился с собой.
– Когда Демидов будет рядом, ты просто сожмешь камушек в кулаке и произнесешь: «Активация». И он будет чувствовать к тебе неизбывное отвращение.
Ну, Маша, вы и дура, что в это верили.
Я мило улыбнулась.
– Милонег, мой отец собирается отказаться от помолвки, так что амулет не требуется. Мы и так справимся, правда, любимый?
У любимого было такое выражение лица, словно он о стену носом стукнулся. Стеклянную. И больно, и непонятно ничего.
– Но так же надежнее!